* * *
При венчании их нарекли единой сущностью единым телом, единой плотью. «Жене надо верить, а можно ли доверять самому себе?»
Себе можно, но вернее и безопаснее и себе не доверять. Да зачем доверять-то? Разве приятно обманываться? Если тебя обманут – тогда ещё и обида, и оскорблённая гордость. Это плата за слепую веру. Да разве такая простая мысль может придти в голову сразу? Это уж потом, когда поздно, когда больно, когда она уже и обманула, и предала.
В такой ситуации трудно владеть собой, а надо бы спокойно, как бы со стороны взглянуть на треугольник. Кто что имел, кто чего получил, кто что потерял… Что произошло, что было, а что выдумано… Если все спокойно сформулировать, назвать словами, без истерики и патетики – окажется, что потеряно то, чего никогда не было, и можно жить дальше.
При желании, можно даже опять верить и опять обмануться. Впрочем, не следует очень серьёзно говорить о серьёзном.

* * *
Позже Михаил Лопухов вспомнил того, с наколками, соседа по камере в милиции.
Лет пятнадцать назад, когда Лопухов преподавал в Индустриальном техникуме, однажды, на педсовете решался вопрос о передаче дела одного из учащихся техникума следственным органам. Лопухову стало жаль парня. Не разбираясь в существе вопроса, Лопухов просил педсовет не спешить с обращением в милицию, просил пожалеть, не губить совершившего ошибку, не ввергать его в уголовный мир, откуда нет возврата. Но педсовет постановил передать дело в милицию. Конечно же, через пятнадцать лет Лопухов не сразу узнал того учащегося в своём посмеивающемся сокамернике. А тот, видимо, сразу узнал его, и, может быть, в благодарность или просто в память о прошлом не захотел поддерживать «угрюмого» в их каких-то, заранее задуманных кем-то, планах. Лопухова спасла случайность, а он был убеждён, что такие невероятные совпадения возможны только в романах. Но вот такое случилось и с ним.
Да стоит ли рассказывать дальше?
Но с чего все это началось? Откуда все это взялось, почему навалилось именно на него. Донос завистника? (Чему уж там завидовать!). Его сионистские настроения? Отъезд его семьи в Израиль и Америку? Недоразумение? А может быть – и миф о его богатстве? Да разве нужны в наше время поводы или какие-либо причины? Миша Лопухов любил филармонию, любил своих друзей, любил свой дом, но эмигрировал, хотя и это было небезопасно. Убежать тайно и неожиданно в Германию по гостевому приглашению ему помогла Аська.

* * *
У каждого своя причина эмиграции.
Оставить дома, поставленные отцами и дедами, друзей, любимые занятия, могилы предков, оставить привычную жизнь и уехать навсегда в неизвестность... Такие решения нелегко принять. Нужны особые причины. Общие причины эмиграции известны, но последней каплей всегда становилась своя собственная причина.
Миша Лопухов занимался атрибуцией живописи. Жил спокойно, не бедно, не богато. Но, недели через две после похорон Кисельмана, однажды, под вечер, к нему в конторку кооператива «Рембрандт» зашёл незнакомый сухощавый человек в галстуке, в сопровождении двух крепышей.
– Привет, Лопух, говорят, тебе нужна защита.
– Да нет. Пока, слава Богу, никто ничем не угрожает. У нас и средств таких нет.
– Ну, средства ты найдёшь. А время сейчас – сам знаешь... Смотри, не пожалей.
С этого дня Мишу уже в покое не оставляли.

* * *
Брекман пишет: «Женская проза ─ особый жанр. Её авторы, чаще, писательницы. Как я уже писал, я очень люблю женщин, уважаю их, восхищаюсь ими. Все они прекрасны, так считало и считает подавляющее большинство моих друзей, особенно до женитьбы, и тех, кто остался холостым.
Я не специалист по женщинам, а любитель, и потому, все что я намерен написать о них, я напишу только обобщая собственные знание о них, собственный опыт, собственные наблюдения, собственные досужие размышления и их откровения. Уже в процессе я пришёл к двум таким очевидным, но неожиданным для меня выводам: во-первых, чем меньше объектов, тем легче обобщать, а во-вторых, вопреки законам социологии такое обобщение намного точнее и конкретней».

* * *
Ипполит говорит: «Она бесчувственная, а потому и жестокая, и никого не любит, и в любую минуту предаст, и помощи от неё не жди. Посмотри на её ладошки. Да у Иван Иваныча на пятках кожа нежнее. Что можно почувствовать такими ладошками, такими пальцами. А любовь и секс – это не механические перемещения в пространстве, это чувства, это ощущения, (да не только специально отведённым местом), это наслаждение, блаженство, это удовольствие, восторг от ласки, от сознания, от восхищения, от близости… от тепла или прохлады, от взгляда, от слова, от цвета волос, от их прикосновения, от их аромата, от запахов пьянящих. Можно, конечно, чувствовать только «сердцем и умом», но и это надо пожелать, надо любить партнёра, служить ему, уметь мечтать, воображать, – это уже совсем другое. Она слишком рациональна для таких игр. А ладошки и подушечки пальцев – внешнее проявление, знак ее сущности. Она красива, вот и люби ее, но доверять ей остерегайся – предаст. Бесчувственные жестоки, они легко предают».

* * *
Г-н Трушкин объясняет своим соседкам Оле и Тане:
«Многие филологи и не подозревают, что слово «Серенада» имеет русско-армянские корни. Известно, что оно появилось во времена романтиков и поэтов в самом романтическом городе Италии Вероне.
Жил в Вероне армянин по имени Ашот. Его мать Анник варила великолепные сыры, а Ашот их продавал.
Бывало по утрам Ашот везёт по улицам Вероны свой товар и кричит: «Сири нада? Сири нада?» Молодые итальянки не знали ни русского, ни армянского языка, они выглядывали в окна, улыбались Ашоту и говорили ему по-итальянски нужен ли им армянский сыр или нет.
А в Италии молодым жёнам часто всякие проходимцы что-нибудь пели под гитару на иностранных языках. а иногда под оркестр. И правильно делали. Эти молодые итальянские жены всегда были обаятельны. Вот поют им од окнами музыканты, а их ленивые мужья спрашивают: «Кто там поёт? Кто там поёт?»
А жены ведь никогда правды не скажут, даже в Италии. Они мужьям: «Это разносчик сыра, он всегда кричит, а иногда даже поёт: «Сири нада? Сири нада?»
С тех давних пор, когда в Италии кто-нибудь пел под балконом, очаровательные итальянки объясняли ревнивым итальянцам, что в этом нет ничего предосудительного. Это просто какой-нибудь Ашот предлагает свои сыры: «Сири нада». Мужья верили. Позднее «Сири нада» трансформировалось в слово «Серенада» и стало известно далеко за пределами Италии. Серенады появились даже в итальянских операх (Серенада Мефистофеля, серенада герцога, и т.д.) В наше время слово «Серенада» известно во всём мире. Наши девушки любят серенады и душистые армянские сыры (Вы их нюхали?) Наши девушки лучше итальянских и добрее. Я обожаю наших девушек».

* * *
Не верьте эрзац продуктам, и их рекламе не верьте. Да, товары из синтетических материалов – часто не только красивее, но и удобнее, и прочнее, и лучше, но надёжнее и понятнее привычное, натуральное. Дерево, шерсть, кожа, керамика, камень...
А ведь случаются и эрзац мужья, и эрзац семьи…
Леночка Васильева после четвёртого развода, пишет в письме Аньке: «Хорошо, когда жены натуральные, дети родные, цветы живые, а мужья не импотенты. Впрочем, не каждая женщина согласится со мной. В жизни всякое случается: и приёмные дети, и браки с инвалидами, – но все это исключения или подвиги. Благотворительность необходима, но она всегда очень печальна. Я встречала вполне благополучные «семьи» лесбиянок. Ах, все это эрзацы не от добра».

* * *
Брекман пишет: «Наиболее откровенно женщины обнажаются не в саунах и на пляжах, а на страницах своей женской прозы. Здесь обнажение не внешнее, а моральное, внутреннее, интимное. Женская проза – это проза для женщин или девушек, а может быть и для мужчин. Пишут её женщины, умные, красивые, искушённые, наблюдательные и ироничные. Люблю женщин
Анна Левина-Свердлова (США), Жанночка Федина (США), Оленька Бешенковская, Асенька и Лучаночка Повороти (Германия и Италия) я читал Вас, простите мне старому цинику. В Америке и Германии Ваша проза орёт, шипит и негодует с улыбкой на челе.
Вот выдержки из Ваших книг:
1. Анна Левина-Свердлова (США) пишет:
«Ах, эти мужики, которые постоянно пристают!», или «Эти мужики – негодяи и сексуальные маньяки!»
Анечка, кто именно пристаёт, к тебе кроме полицейских и чиновников администрации, по долгу службы? Имена? Адреса? Кто именно к тебе приставал? Вроде бы ты не знаешь, чего они хотят! А может быть, знаешь и можешь об этом откровенно и честно поведать своим читателям?
Я-то знаю: тебе нужны только цветы, или ужины в ресторанах (за счёт примитивных мужчин), да, в ресторанах, а не в этих дешёвых кафешках. А поэзию ты знаешь лучше вульгарных мужиков. Ты согласишься на скромный ужин в приличном ресторане и грустное «До свидания», у порога твоего дома.
2. Ах, Асенька и Жанночка, – вы нежны, как лепестки давно расцветшей розы, в своём вечернем макияже, вы красивы и добры, вы излучаете доброе, светлое, вечное:
Милые мои, уже не молодые, но родные и близкие по духу, по времени и пространству, до чего же вы хорошо о себе думаете! Вы интеллигентны и обаятельны, вы остроумны, вас не заманишь ни в постель, ни на кухню, на которой провоняла ваша давно немытая посуда. Вы не такие!
А помните когда-то, когда вы были непростительно молоды и любопытны?
Вы пишите о тех временах, о тех моментах. Вы презирали мужиков, но рожали детей. Каким способом? У каждой из Вас по два ребёнка. Ваши книги берут за душу. Сколько женской мудрости в них, сколько страсти! Как жестока жизнь! Вы одиноки, но горды. Вы презираете мужиков, которые навязывали вам свою помощь! Вы презираете мужиков, которые не предлагают вам свою помощь. Вы постоянно нуждаетесь в помощи, но готовы сами оказать её любому нуждающемуся в ней, больной, беременной, покинутой, одинокой, несчастной, конечно не материальную, а моральную, которую вы цените намного выше.
3. Ольга Б. Оленька Бешенковская пишет: «Не люблю немцев, особенно евреев. Нет немцев все-таки больше». Что больше, любишь или не любишь? А кого ты любишь, Оленька, цветок не увядающий, талантище, мудрость, поэзия? Ты пишешь, что презираешь и жалеешь женщин, которые попались на мужские приманки, вышли замуж и теперь как проклятые нянчат своих детей и даже (О, ужас!) готовят пищу своим мужьям (иногда) и даже общаются с этими кобелями без издёвок, как с нормальными людьми.
Ты пишешь: «У них появились дети, но, конечно же, не от их кретинов-мужей». Ты пишешь о женщинах, которые «… свободные от мужиков, любят кошек или собак и их детей».
С позволения Ольги, я ознакомлю Вас с письмом к её подружке Эльвире из Ташкента: «Я надеюсь, эти мужики тебя не надуют (в прямом и переносном смысле). И времени нет, и желания, и мужиков, и не надо. Ты не такая! Ты горда. Ты умна. Ты знаешь, что из себя представляют современные, с позволения сказать, мужчины. В лучшем случае – это сексуальные маньяки, а чаще паразиты и алкоголики. А других мужиков теперь не бывает. Да, были когда-то… Александр Сергеевич, Владимир Владимирович, Борис Леонидович, Виктор Гейдарович, ансамбль песни и пляски прибалтийского военного округа… Где вы теперь, кому вы теперь целуете пальцы! Иных уж нет, а что осталось?..»
4. Лучана Зарубина. Как и твоя героиня, телевизор ты не любишь, особенно сериалы, которые ты знаешь уже наизусть, и эти примитивные индийские фильмы… или ещё фильмы киностудии им. Довженко. Тебе нужно интеллигентное кино: Тарковский, Феллини. Ты желаешь всем вокруг счастья и любви, а сама, уж как-нибудь. «Перебьёмся, не извольте беспокоиться».
В твоей женской прозе много настоящего: честности, самобытности.
Все просто, ясно, понятно и легко узнаваемо. Юмор заимствован у Гарика Купермана, но кто об этом знает? А Гарик разрешил. Твой муж, конечно же, негодяй, но не такой, как тот, предыдущий, погибший. Судьба современной честной женщины незавидна – подруга, дети, несчастья, беременности, а кругом эти мужики тупые, наглые, примитивные…

предыдущая страница | следующая страница