Случайно-неслучайное воспоминание

КАТОК НА ВСЮ ЖИЗНЬ

В центре Йыхви у старинной церкви Св. Михкеля первый раз после большого перерыва залили каток. Просто залили на время, пока стоят морозы.
Когда-то в пору моей юности каток здесь был настоящим на всю зиму. По всему периметру рва шло ограждение, чтобы не пролезали безбилетники. У входа стояло маленькое строение с кассой, раздевалкой, прокатом коньков и радиорубкой. Склоны были уставлены рядами скамеек (наверное, тут и в хоккей играли, этого я не помню, но, похоже, так и было). Да, кстати, сейчас начисто вырублены те огромные старые деревья, которые очень мощно и живописно обрамляли ров. Их стволы и ветви делали менее заметным неприглядный забор.
Всё пространство было ярко освещено прожекторами, и на весь город гремела музыка. Ещё та прекрасная музыка, которая не била по перепонкам, а создавала настроение… И, как оказалось, запомнилась на всю жизнь.
Каток (спросите, у кого хотите из старожилов) был центром эмоциональной жизни детей и молодёжи, да, собственно, всех, кто мог встать на коньки.
У меня в памяти этот каток навсегда остался местом, где ровно 55 лет назад, 10 февраля 1963 года не состоялось первое в моей жизни свидание.
Накануне, в субботу я вернулась где-то в одиннадцатом часу с танцев в клубе «Шахтёр» (теперь на его месте – типовая коробка торгового комплекса «Централ», а раньше это был культурный центр города).
Вернулась в приподнятом настроении, вечер удался, может быть, ещё и потому, что на мне было новое, очень красивое платье: темно-синее с отложным воротничком, с глубокими складками от бёдер, которые на накрахмаленной нижней юбке лежали чуть ли не как балеринская пачка и при каждом шаге двигались, добавляя грациозности моей тоненькой фигурке.
Не переодеваясь, я налила себе чаю, уселась у окна в кухне и стала смаковать воспоминания о вечере.
С улицы послышался свист. Настойчивый.
Выглянула. Внизу под окном пацаны-одноклассники – Вовка Солжик и Коля Клыга. С Вовкой-то мы и сейчас учились в одиннадцатом, а Коля ушёл в марте девятого класса в вечернюю школу и начал работать на какой-то автобазе. Его я давно не видела. Но сердчишко ёкнуло. Мне он с восьмого класса очень нравился и всё, что было связано с ним тогда и после, меня интересовало.
И вот – он вдруг под моим окном.
Выпархиваю принцессой в своём прекрасном наряде по лестнице к мальчишкам у батареи на первом этаже:
– Что такое?
Коля спрашивает, есть ли в доме лаврушка. Зачем?
Оказывается, парни были в какой-то компании, что-то там пили, Вовка перебрал. Теперь его надо выгулять по холоду, чтобы где не свалился и не замёрз, и надо дать лаврового листа, чтобы зажевать запах и не спалиться перед родителями.
Конечно, лаврушка нашлась и, конечно, я, по-быстрому экипировавшись, составила компанию «гуляющим».
Мы довольно долго водили Вовку по городу, потом довели до дома, а потом, потом пошли гулять дальше. Говорили, говорили, говорили… Наверное, только в часу третьем добрели до горячей батареи в моём подъезде, за разговорами немного согрелись и распрощались, условившись, что завтра (уже сегодня) снова встретимся, на катке.
Вечером я летела на каток с волнением и восторгом. Мне, в самом деле, было очень радостно, что встречусь с мальчиком, который так давно затронул особые струнки в моём сердце.
Первый раз я его ЗАМЕТИЛА весной в восьмом классе, когда он …не ударил меня в ситуации, когда это сделал бы каждый. Он подскочил ко мне – всклокоченный, такой какой-то мелкий, чёрный, злющий – вытянулся в струнку с побелевшими кулаками и выпалил: «Уух, если бы ты была не девчонка!»
И всё! С того момента я его видела всегда. В общем-то, не отдавая себе отчёта и не наделяя это состояние какими-то особенными чувствами.
Просто – видела.
Где-то в мае, в том же восьмом, нас вывезли на пикник к озеру Консу. На берегу кто чем занялся. Коля пошёл к окружающему озеро лесу. Я – тоже. В какой-то момент мы оказались неподалёку друг от друга. О чём-то переговаривались. Я срывала ландыши. Он срывал ландыши. Потом подозвал меня к местечку, что сохранилось свитое какой-то птицей старое гнездо. Там поболтали, пошли к костру. И когда выходили на берег, Коля сунул мне в руки свой ландышевый букетик. Надо ли говорить, что это тоже стало приятной зарубочкой.
Ещё перед самыми каникулами ездили классом в Тойла. Вода была холодная, но мы снова оказались рядом, пробуя её на ощупь. А потом на остановке стояли у жасминового куста, очарованные запахом (мне казалось, оба очарованные), Коля сорвал для меня веточку, а потом ушёл к мальчишкам, не обращая больше на меня никакого внимания. Было почему-то обидно. Помнила об этом всё лето, которое в последний раз проводила в белорусской деревушке у папиных родителей.
Первого сентября я примчалась в школу раньше всех, чтобы занять самое удобное место: последний ряд, слева на парте у окна. Оттуда мне были видны ВСЕ. Ну и, конечно, тот, кого я хотела видеть.
А потом в марте ему исполнилось шестнадцать, и он ушёл в вечёрку и в самостоятельную жизнь.
С того времени я только дважды видела его в нашем маленьком городе. Однажды он ехал на велосипеде, увидев меня, тормознул, поздоровался, сказал, что едет на работу (в моём дневничке появилась новая запись). А ещё раз он шёл впереди меня в парк в обнимку с какой-то ужасной девицей, это было уже летом перед одиннадцатым классом. Тоже – зарубилось.
И вот катаюсь я на льду в ожидании встречи. Катаюсь, катаюсь. Его всё нет и нет.
Не в радость мне мальчишки-девчонки, пары-паровозики, никого не хочу видеть. Прожектора слепят, музыка гремит. Уже совсем замёрзла. А его всё нет.
От бессмысленного движения по кругу настроение совершенно упало. Вот и слёзы стали наворачиваться.
Часа полтора-два я, не сдаваясь, ждала. А потом мне стало так плохо, просто …совсем! И я пошла в раздевалку совершенно опустошённая непониманием: почему он так со мной поступил? Сам предложил встретиться. И сам не пришёл.
Выползла я, замёрзшая и расстроенная, наверх из каточного котлована и пошла домой.
Подхожу к деревьям у дороги, а из-за них ко мне – Николай. Улыбается:
– Привет, а я тебя здесь жду-жду. Замёрз уже…
Надо ли говорить, что и этот вечер, как и многие-многие другие потом, мы проговорили до поздней-поздней ночи.
Вся прелесть наших отношений была именно в том, что мы очень много говорили, узнавая друг-друга. В это сегодня мало кто поверит, но впервые поцеловались мы только 17 июня (в этот день сообщили о полёте Терешковой в космос, памятный ориентир) и я, как дура, тогда спросила: «теперь мы поженимся!?» По-моему, я тогда здорово испугала его своим вопросом.
М-дя! До женитьбы ещё было почти пять лет, в течение которых мы в общей сложности виделись не больше двух месяцев: моя учёба, его трёхлетняя служба в армии…
Неделю назад, второго февраля мы с двумя сыновьями и дочкой отметили золотую свадьбу, первые шаги к которой начались на вот этом нашем катке в центре Йыхви с жестокого испытания неудачным первым свиданием. Или удачным?
С того раза я больше на этом катке не бывала.
Сегодня вот сфотографировала свежий лёд.