ЗАПИСКИ НАЧИНАЮЩЕГО БИЗНЕСМЕНА

Вольные хлеба

Если бы в молодости Зое сказали, что ей придётся заниматься торговым бизнесом, она бы, в лучшем случае, просто рассмеялась, а в худшем – искренне возмутилась. Для неё слова «спекулянт» и «торгаш» звучали оскорбительно. Ими клеймили всех, кто пытался заработать торговлей. Долгие годы Зоя мучительно заливалась краской, вспоминая, как однажды, живя у родителей мужа, решила помочь свекрови продать на базаре груши, собранные в их саду. Сколько стыда и неловкости пришлось пережить ей за полчаса, проведённые за прилавком местного рынка. Почему полчаса? Да потому что, на вопрос покупателей о цене (а груши были великолепные – сочные, крупные, одна к одной), Зоя стыдливо опускала глаза, и мямлила невнятно:
– Сколько дадите.
Понятно, что два ведра груш, привезённых на руле велосипеда, разобрали очень быстро со словами:
– Вот спасибо, дочка!
Таковым было её первое «торговое» крещение», и Зоя была уверена, что ей больше никогда не придётся этим заниматься.
Незаметно промелькнули два десятилетия. Относительно благополучная жизнь вдруг дала резкий крен и больно ударила расслабленных пассажиров вяло движущегося социального корабля. Осознание было тяжёлым. Тупик!!!
Институт, в котором работала Зоя, не был исключением. Не было работы, не было планов, не было финансирования, а значит, не было и зарплаты. Людей отправляли в неоплачиваемые бессрочные отпуска, другими словами на «вольные хлеба». Зоя вспоминает, как она в этот период попыталась оформить отпуск за свой счёт, чтобы съездить к друзьям. Англичане Жак и Маргарет, с которыми она познакомилась в турне по Болгарии, были славными ребятами. Десять лет переписки, потом приглашение в гости. Поездка была давно оформлена, виза и билеты на руках. Но начальство неожиданно заупрямилось и решительно отказало, вплоть до увольнения. Видимо, зависть оказалась сильнее здравого смысла. Зоя в отчаянии положила на стол заявление и уехала, сжигая за собой мосты в виде непрерывного стажа, десятилетней очереди на квартиру, машину и прочих, так называемых, льгот.
Прошло не так много времени и, уже став директором своей фирмы, хозяйкой новой квартиры и машины, Зоя принесла, по-прежнему прозябавшей в скудости и бесперспективности бывшей начальнице, шампанское и огромную коробку конфет в знак благодарности за её решение, вытолкнувшее Зою в самостоятельное плавание. Но это будет потом, а пока...
В отличие от многих, Зоя не поддалась панике, не имела права. Дома с надеждой и ожиданием смотрели на неё муж-пенсионер, 87-летняя бабушка и сын-школьник. Старший сын, отслужив в армии, тоже метался в поисках заработка. И вот тут вспомнилась притча, рассказанная мамой в далёком детстве, о двух лягушках, одна из которых, попав в жбан со сметаной, утонула от бездействия, а другая, взбив сметану в масло, спаслась. И Зоя принялась отчаянно «бить лапками».
В городском туристическом бюро, где Зоя в течение последних десяти лет подрабатывала внештатным экскурсоводом и сопровождающим групп, она вдруг оказалась востребованной. Экскурсии, как таковые, уже мало кого интересовали, а вот на коммерческие поездки был большой спрос. Упитанный, рано полысевший, но не потерявший ещё интереса к женскому полу, директор бюро Иван Иванович, приблизившись к ней вплотную, спросил, понизив голос:
– За границу хочешь? Будешь сопровождать группы в Польшу, Румынию, Венгрию, детали объясню потом.
О том, что за поездки придётся «благодарить», было понятно. Теперь целью было не посещение музеев и театров. От сопровождающего требовалось просто организованно перевезти группу через границу и обратно, отпустив всех на пару дней на все четыре стороны в пункте назначения. Задача казалась несложной и Зоя охотно согласилась. Это был тот случай, когда интерес познавательный совпадал с финансовым, какая-никакая, а всё-таки зарплата.
На первую поездку Зоя явилась со спортивной сумкой через плечо, получила проездные документы и тут поймала удивлённые взгляды коллег.
– Ты что — порожняком?
Зоя пожала плечами. Что это означало, она поняла при встрече группы. В вокзальном зале ожидания её окружили «туристы», шумные, грубоватые, закалённые в жизненных переделках, нагруженные неподъёмными баулами. Новичков среди них было мало, основную массу составляли работники торговли и общепита, быстрее других сориентировавшиеся в атмосфере всеобщего хаоса.
В вагоне было душно, запах жареной домашней снеди, смех и болтовня подвыпивших туристов... На пороге купе возник высокий раскрасневшийся мужик в белой майке:
– Я — Павел, пошли к нам, у нас компания что надо, не обидим.
Больше всего Зое хотелось выспаться, но любопытство взяло вверх, и до полуночи она слушала рассказы, прерываемые то громким хохотом, то матерной бранью, о смешных и грустных приключениях в их многочисленных поездках.
Перед пересечением границы бывалый народ начал нервничать, тревожно оглядывая свой груз, и, как оказалось, не зря. Смена колёсных пар вагонов длится до двух часов, и в это время ретивые работники таможни со знанием дела сортировали содержимое сумок, после чего, их вес заметно уменьшался Грузный, вспотевший от напряжения таможенник, уставился на Зою.
– Багаж где? – рявкнул он, осматривая намётанным глазом полки. Зоя кивнула на спортивную сумку.
– Ты чего меня лечишь? – зло прошипел он, и, больно сжав руку, вытолкнул её из купе. Он и в мыслях не мог допустить, что весь багаж может состоять из спортивного костюма, тапочек и пары бутербродов, завёрнутых в фольгу.
Унизительный личный досмотр вызвал чувство гадливого ужаса, до дрожи в коленках и спазм дыхания. Павел сочувственно успокаивал:
– Это мелочь, бывает куда хуже.
По прибытии в польский город Хелм, группа разбежалась в разные стороны к заранее присмотренным местам сбыта, которыми служили рынки и торговые площадки во всех населённых пунктах. Из Хелма густая паутина автобусных и железных дорог разбегалась по всей Польше, и деловитые туристы спешили превратить содержимое своих баулов в заветные «пенёнзы».
Встреча была назначена через два дня на вокзале. Зоя присела на скамейку в сквере и задумалась. Командировочных не платили, предполагая самостоятельный заработок, поэтому о ночлеге и питании предстояло заботиться самой. Она пересчитала содержимое кошелька и решила, что ночь в зале ожидания вокзала и бутерброд – не самый плохой выход в данной ситуации. До вечера Зоя бесцельно бродила по городу, а на ночь пристроилась на краешке вокзальной скамейки. Второй день был похож на первый. Вечером, усталая, сонная и голодная она с удивлением слушала восторженные рассказы туристов, обсуждавших удачную торговлю. Они демонстрировали тугие свёртки злотых, счёт которых вёлся в миллионах, вновь закупленные товары и обсуждали планы новых поездок.
– Что-то я не так делаю – вздохнула Зоя.
Люди ездят, зарабатывают, а ты выпендриваешься – бурчал дома муж. Сынишка доверчиво прижимался к её плечу:
– Мам, у меня кроссовки порвались.
– Ничего, малыш, купим новые. – Зоя ласково потрепала вихры сына, заглянула в полупустой холодильник и с тоской поняла: «Назвался груздем, полезай в кузов».
Поездки были еженедельными и занимали три-четыре дня. Оставшееся время посвящалось бесконечной беготне по магазинам в поисках какого-либо товара. Скупали всё оптом и почти без разбора. Электроприборы, часы, бельё, инструменты. Галантерея и даже искусственные цветы для кладбищ оказались ходовым товаром. Прилавки магазинов и сельских лавок пустели. Подземные переходы, дорожки, ведущие к крупным супермаркетам, и аллеи в скверах заполняли продавцы-поневоле. На расстеленных на земле клеёнках и газетах, они раскладывали для продажи различную домашнюю утварь: книги, одежду, посуду и сувениры. Не все могли сами ездить за границу, и за бесценок отдавали всё, что могли, перекупщикам. Зоя с удивлением замечала среди торгующих то знакомого врача, то школьную учительницу сына, то бывшего сослуживца, стеснительно кивая, они опускали глаза.
Как-то, стоя в очереди за селёдкой, Зоя увидела, как сухая, сгорбленная старушка со слезами на глазах подошла к матёрой, нагло обвешивающей покупателей продавщице.
– Доченька, дай маленькую рыбку, Христом Богом прошу, до смерти хочется, а денег нет.
– Иди отсюда, попрошайка, – взвизгнула продавщица, — много вас таких ходит!
Старушка, опустив голову, отошла. Зоя не выдержала:
– Бабушка, идите сюда! – и, под смущённое молчание очереди, зло рявкнула продавщице:
– Взвесь две селёдки!
Затем, кинув на весы деньги, не сдержалась:
– Ну и сука же ты.
Старушка плакала, благодаря и извиняясь, а Зою душил стыд. «Господи, до чего же мы озверели и ожесточились, потеряли в этой гонке на выживание милосердие и сочувствие, растоптали совесть и самолюбие». И долго ещё стояла у Зои перед глазами эта заплаканная старушка с зажатым пакетиком в дрожащей руке, и слышался её всхлип:
– Спасибо, дочка, прости, ради Бога.
Ежедневно десятки поездов и автобусов с «мешочниками» пересекали границы. Польские таможенники заходили в вагоны с ящиками для водки и сигарет. Но туристы народ находчивый, и вместо запечатанных бутылок со спиртным, за которыми так охотились поляки, на столиках в купе открыто теснились пластиковые большие бутылки, которые не привлекали внимания проверяющих. Зато, хорошо знакомые со вкусом сего продукта покупатели не брезговали приобретать водку на разлив, и торговля ею была весьма успешной.
Лето прошелестело опавшей листвой. Польшу заливали холодные дожди, и уже поднаторевшая Зоя притоптывала промокшими ногами, шмыгая простуженным носом, на очередном базарчике, очередного польского городка. Она уже знала, что если товар не «ушёл» до обеда, то придётся его, практически даром, отдавать перекупщикам в конце дня, не везти же обратно.
– Пани! Панночка, погляньте! Прошу пана... – неслось из рядов. Для «сугреву» тут и там откупоривалась водка (единственный товар, цена на который никогда не падала), и туристы протягивали друг другу пластиковые стаканчики и «шматок добрячего украинського сала».
Совместно пережитые тяжёлые условия, обычно, сближают людей, и в каждой группе уже были знакомые, сильные помогали более слабым. Зоя часто наблюдала, как тяжёлые сумки женщин, мужчины в несколько приёмов перетаскивали на вокзалах. Начинающих обычно опекали «бывалые», предостерегая от обманов, подсказывая куда лучше ехать, где менять валюту. Бывали случаи нападения на небольшие группы «челноков», беспечно расположившихся на ночлег в парке или сквере, в ожидании поезда. И хотя каждый раз Зоя призывала своих подопечных держаться группой, не менять деньги в переходах и прочих небезопасных местах, почти каждая поездка завершалась горькими слезами обманутых женщин.
Приобщиться к заманчивому бизнесу, на первый взгляд кажущемуся несложным, пытались люди различных профессий и возрастов. Однажды в группе оказалась женщина на восьмом месяце беременности. Зоя возмутилась:
– Как вы поедете? Зачем этот риск? – но женщина умоляюще объясняла, что ребёнку нужно самое необходимое, а ехать больше некому. Её опекали всей группой, мужчины переносили сумки, а женщины подкармливали и усаживали поудобней. И всё-таки, в вагонной давке у неё начались роды. У Зои от испуга перехватило дыхание.
– Кран! Кран! Сорвите кто-нибудь стоп-кран! – надрывалась она, проталкиваясь к кричавшей благим матом роженице.
Мужики оттеснили толпу, став спиной к кругу, в котором не менее перепуганные женщины вытаскивали из сумок простыни, футболки, платки. И, когда приехала «скорая», весь вагон уже дружно выпивал за новорождённую панночку.
– Ой, спасибо ж вам всем! – плакала растроганная мамаша, прижимая к груди пищащий свёрток. Тут же был объявлен конкурс на имя. Имена сыпались, как горох со всех концов вагона, но виновница события вдруг объявила:
– Я хочу назвать её Зоей в память о нашей группе.
Зоя улыбнулась:
– Будь счастлива, маленькая тёзка!
А вот восьмидесятилетней бабуле, решившей помочь внукам, повезло меньше. Свой тур она закончила с двумя переломанными рёбрами и вывихнутым плечом при штурме пригородного поезда, когда желающих попасть в вагон, втаскивали через окна вместе с вещами.
Зоя очень устала от бесконечных поездок, появились новые морщины на ещё недавно моложавом лице и первые седые пряди. Сыну не хватало материнского внимания, а на душе у неё всё чаще «скребли кошки». Но финансовые проблемы были, в основном, решены, и другого способа обеспечивать семью она пока не видела. В турбюро Зоей были довольны. Туристы писали отличные отзывы, и желающих попасть в её группу было много. Нужные люди не оставались без благодарности, и поездки следовали одна за другой.
Появилось много новых друзей и знакомых. Павел с друзьями был почти постоянным её попутчиком и оказался верным, надёжным другом. Среди устоявшегося состава группы были: седой, солидный Иннокентий – директор промтоварной базы, худощавый весельчак, неподражаемый рассказчик анекдотов, Гоша из мебельного, Тоня – заведующая заводской столовой, охотно угощавшая всех различными деликатесами, и многие другие, некогда причисляемые Зоей к «торгашам». Поездив с ними, она поняла, что рядом с хитростью, изворотливостью и грубостью, часто уживаются редкая человечность, надёжность, и доброта. И она уже не чувствовала себя чужой, бросаясь на защиту своих подопечных в этих не всегда благополучных поездках.
Навсегда запомнилась Зое ночь, когда несколько групп туристов высадили в дождь прямо на рельсы. Это случилось в километре от приграничной станции – таможенники не успели проверить их багаж. Не помогли ни объяснения, ни просьбы, ни жалобы. С грубыми криками людей пинками выталкивали из спальных вагонов, швыряя им вслед набитые товаром сумки. По расписанию поезд должен был утром доставить пассажиров в Варшаву, а вместо этого, возмущённые беспределом и безнаказанностью таможенников, люди, вынуждены были добираться со своим неподъёмным багажом до пригородного вокзала.
Там, в тесноте они и ждали вечерней электрички. Зоя в отчаянии металась между дежурными смен и начальниками служб, ругалась, требовала, угрожала, обрывая телефоны в попытках помочь пострадавшим туристам, но хаос и беззаконие царили на всех уровнях. За час до прихода электрички, служивые в форме добросовестно перетрясли содержимое всех сумок, с издевательской ухмылкой изымая приглянувшиеся вещи. Ох, и наслушалась в ту ночь Зоя, что думают рядовые граждане о своём правительстве и его службах, бросивших их в дырявой утлой лодке посреди бушующего океана неразберихи и произвола.
Дождь сменил мокрый снег, затем ласковое весеннее солнце превратилось в раскалённый шар, плавящий асфальт и туристов-челночников. Зое, до колик надоело мелькание сотен названий польских городов и полустанков, грязная Румыния с наглым воровством вещей и грабежом автобусов, чопорная Венгрия с брезгливо-требовательными покупателями. Она чувствовала себя усталой и опустошённой. От постоянного таскания тяжестей болела спина, а боль в коленях становилась невыносимой. Не радовали ни заработанные деньги, ни приобретённые связи, ни полученные блага. В памяти постоянно всплывали тоскливые глаза сына, и звучал его безнадёжный голос:
– Мама, ты опять едешь?
От отчаяния сжималось сердце.
Польский городок Перемышль. Ночь. Зоя сидит на цементном полу вокзала, поджав под себя промокшие ноги (вытянуть их невозможно из-за тесноты), в ожидании утреннего поезда. Закрыв глаза, она видит себя в светлом машинном зале вычислительного центра, где проработала пятнадцать лет. Ей кажется, это было в прошлой жизни. Девчонки-операторы суетятся у пульта, деловито снуют технари-электронщики, и она, Зоя, начальник смены, по-хозяйски обходит свои владения. Жужжат огромные диски-накопители, плавно струится в стеклянный карман шоколадная змейка магнитной ленты, трещит принтер... Зоя прислоняется к вибрирующему устройству и тонет в сладком сне...
Очнулась она от резкой боли, кто-то в тесноте наступил ей на ногу. Оглядев галдящий переполненный зал, пропитанный прелой несвежестью, потом и водочным перегаром, оперлась занемевшей рукой о пол. Рука скользнула по чему-то скользкому. Грязь, мусор, окурки... Зоя брезгливо отдёрнула руку и стала тщательно вытирать её салфеткой.
«За что же мы так не любим себя?» – взвыла она беззвучно, в отчаянии зажав рот рукой. – Почему теряем гордость, втаптываем в грязь собственное «Я», гробим себя физически, обделяем вниманием близких? А что имеем взамен? Жалкие крохи, с трудом собранные после чужого пиршества?
И вдруг отчётливо поняла, что это – предел! Больше она не может и не хочет переносить эти унижения.
«Всё!!! Это моя последняя поездка». – Твёрдо решила Зоя.
Впереди опять была неопределённость, но она уже не казалась такой пугающей

Дзянь, ляо, синь, минь сяо

Директор турбюро, которому Зоя принесла заявление на увольнение, понимающе кивал головой. Она была безотказной и исполнительной, и туристов, желающих попасть в её группу, было немало. Терять опытного сотрудника не хотелось, и Иван Иванович, похлопав Зою по плечу, примирительно сказал:
– Ладно, не горячись, поедешь в Китай.
В Китае Зоя никогда не была, и сразу в мыслях замелькали знаменитая китайская стена, изогнутые крыши пагод с зелёными нефритовыми драконами... К тому же, полёты в Китай считались элитными, и в группы попасть было непросто.
В стоимость поездки было также включено проживание в отеле. Туристы были люди опытные и обеспеченные. Зое очень хотелось включить в группу своих, проверенных и надёжных: Павла, неунывающего Гошку, степенного Ипполита... Но Иван Иванович был непреклонен, у него самого имелся обширный список клиентов, и Зое удалось пробить место только для Антонины. Перед этой статной и громогласной заведующей столовой металлургического комбината по струнке ходили не только повара, официанты и разнорабочие, но и начальники цехов и управленцы. Обращались они к ней не иначе, как «Тонечка, солнце наше...».
Если раньше Зоя относилась к таким матёрым торгашам с настороженной неприязнью, то, узнав Тоню поближе, совершенно изменила своё мнение. Та оказалась надёжным другом, из тех, кто первым отзывается на просьбы о помощи. Она могла поставить на место любого зарвавшегося нахала, а таких в поездках встречалось немало. Бывая у Тони в гостях, Зоя тонула в мягких коврах, а из холодильника буквально вываливался немыслимый дефицит.
Примерно так жила в голодной стране торговая верхушка и её ближайшее окружение. И, что греха таить, Зоя охотно откликалась на приглашения Тони «заскочить на чашечку кофе», а после уносила с собой приготовленные пакеты со свежей сметаной, балычком и другими, забытыми уже, деликатесами. Антонина без раздумий ухватилась за китайский туризм, взяв на себя добычу нужного ассортимента товаров
Сборы были недолгими, и перед выходом Зои из дома, сынишка вдруг спохватился:
– Ой, мам, подожди! – он протянул ей маленький бронзовый пистолетик – А ты можешь привезти мне много «жувачек»?
– Ну, конечно, милый! – поцеловала его Зоя и, сунув игрушку в спортивную сумку, поспешила в аэропорт.
Ожидающая её публика была степенной и вальяжной. Добротные кожаные саквояжи, запах французских духов, модные куртки — разительно отличали её от суетливых и шумных групп, которые Зоя сопровождала прежде. Две платиновые блондинки, не переставая болтать, небрежно махнули ей рукой, тучный мужчина в кремовом пиджаке, глядя поверх дорогих очков, сдержанно кивнул, а смуглый невысокий армянин галантно представился — Варлам. Чувствовалось, что это не новички.
Летели до Иркутска через Москву. В пути туристы негромко обменивались информацией, разливая ароматный коньяк в маленькие прозрачные стопки и закусывая маслинами. Вадик – худощавый шустрый паренёк, сидевший рядом с Зоей, доверчиво сообщил:
– Вы знаете, я на свою первую поездку одолжил двести долларов у друга. Сегодня я лечу третий раз, и у меня уже есть три тысячи своих.
Зоя с Тоней и Павлом переглянулись. Зое всё-таки удалось в последний момент включить его в группу вместо, внезапно заболевшей, протеже Ивана Ивановича, и втроём они чувствовали себя одной командой.
В правдивости слов Вадика, Зоя с друзьями убедились на обратном пути, наблюдая как китайские товары, закупаемые огромными тюками и контейнерами, отправлялись в багаж. Среди туристов, как оказалось, были руководители оптовых баз и предприниматели, имевшие свои торговые точки на рынках. Сбыт был налажен и не удивительно, что цель оправдывала средства. Но об этом они узнали позже, а пока...
В Иркутском аэропорту таможенники внимательно просвечивали плывущий по транспортёру багаж, периодически изымая запрещённые к провозу товары. Зоя с Тоней и Павлом беспокойно косились на свои сумки, в которых было много чего из запретного списка, и надежда была только на русское «авось». Подойдя к движущейся ленте, Зоя поставила сначала спортивную сумку, затем дорожную с товаром и напряглась в ожидании. И вдруг все вздрогнули от резкого сигнала тревоги. Транспортёры застыли, таможенники засуетились, откуда-то уже бежал пограничник с собакой... Растерянной Зое, приказали пройти вперёд.
Подхватив сумки, она послушно последовала в указанном направлении.
– Откройте! – строго приказал вызванный начальник таможни, указывая на спортивную сумку, в которой, Зоя точно знала, были только личные вещи. Она начала судорожно выкладывать содержимое: спортивный костюм, тапочки, косметичка. и... Зоя извлекла со дна сумки бронзовый пистолетик сына. Что тут началось!!! Чуть ли не «Всем лежать! Руки за голову!». Зоя облегчённо выдохнула:
– Да что вы, это же детский, это – игрушка, – пыталась втолковать она, застывшим таможенникам.
Испуганные пассажиры недоуменно наблюдали за происходящим. Зою препроводили в какую-то комнату, где после тщательного изучения, подозрительный предмет конфисковали как имитацию оружия. После подписания протоколов, её отпустили, пообещав вернуть злосчастный пистолетик на обратном пути. В зале вылета Зою ждали обеспокоенные Павел и Антонина, которым в суматохе удалось протащить свои сумки без потерь. Они обнялись и облегчённо рассмеялись:
– Нет худа без добра.
И это приключение не было последним в их дебютной поездке.
Новые впечатления, буквально, обрушились на Зою и её друзей. Шестимиллионный Леньяо, по китайским меркам, был небольшим промышленным городом. Группу разместили в современной высотной гостинице, сияющей на солнце огромными зеркально-оранжевыми стёклами. Пройдя через замысловато оформленный холл с мягкими диванами в виде драконов, Зоя с Тоней поднялись в просторный светлый номер на 11-м этаже. «Ну и ну!» – выдохнула Зоя, вспоминая недавние ночёвки на польских вокзалах. Но радоваться, как оказалось, было рано. Отчаянный крик Тони вернул её к действительности. Оглянувшись, Зоя с ужасом увидела, как из пушистого коврового покрытия, по которому пыталась пройти Тоня, в разные стороны брызнули большие чёрные жуки. Таких огромных и в таком количестве тараканов им никогда не приходилось видеть. Вскочив на кровати, они сидели, поджав ноги, не решаясь сдвинуться с места. В этом положении их и застал, обеспокоенный долгим отсутствием Павел. Он раздобыл где-то коробки и выстелил картоном дорожки до входной двери и душевой, по которым, подавляя брезгливость, им предстояло передвигаться. Антонина, на всякий случай, обильно обработала их дезодорантом, не пожалев для этого ни свой, ни Зоин баллончики.
Ночь прошла беспокойно. На улице не умолкали крики и вой полицейских сирен. Стоя у окна, Зоя наблюдала за кровавыми разборками под стенами отеля. Дрались молодые парни отчаянно и жестоко, на их светлых рубашках отчётливо различались расплывающиеся тёмные пятна. Полиция растаскивала хулиганов, но через какое-то время, всё повторялось.
Зато утром под дверью номера Тоня обнаружила большой термос с горячим ароматным чаем, и это сразу подняло настроение. Наспех перекусив домашними пирожками, Зоя с частью группы отправились к основной цели поездки — городскому рынку. А полный мужчина в дорогих очках, обе блондинки в светлых дорожных костюмах, Вадик и суетливый Варлам, заказав такси, отбыли на оптовые базы, так как мелкая торговля их не интересовала.
Впечатления захлёстывали. Вдоль улиц и скверов, на автобусных остановках в каких-то невообразимых позах застыли десятки людей. Они стояли согнувшись, изогнувшись, забросив руки куда-то за голову или за спину, присев на одной ноге, причудливо выворачивая корпус и конечности. Это были позы статической йоги, которой местные жители занимались, используя каждую минуту в ожидании транспорта или просто, совершая утренний променад. Чувствовалось, что к здоровью здесь относятся серьёзно.
Подошёл до отказа забитый автобус, и Зою с компанией ожидающая толпа подхватила и, буквально, внесла внутрь. Не чувствуя под ногами опоры, она попыталась встать, но оказалось, что это не так просто. Люди усаживались прямо на пол, сзади напирали, и продвинуться можно было только, наступая на чьи-то конечности. Зоя с трудом пробралась к кабине водителя. «Кабина» – это громко сказано. Водитель сидел, отгороженный от салона какой-то изогнутой трубой, а пол вокруг был залит рыжей маслянистой жидкостью, непонятного происхождения.
Но то, что произошло дальше, потрясло воображение Зои. Как только водитель потянул на себя рычаг коробки передач, оттуда брызнул сноп искр. Зоя отпрянула, но водитель спокойно нажал резиновую грушу, и тонкая струйка жидкости устремилась к очагу искрения. И так продолжалось на протяжении всего пути следования. Зоя сама была водителем, но этот феномен остался для неё загадкой. Не смогли пролить свет на это явление и её знакомые, с которыми позже Зоя делилась увиденным.
Автобус еле полз по дороге, забитой сотнями велосипедистов и бегунов различного возраста, хаотически перемещающихся по проезжей части. Зоя с ужасом поймала себя на мысли, что будь она за рулём, не один десяток участников этого «броуновского» движения мог оказаться под колёсами её машины.
Рынки в Китае тоже резко отличались от мировых. Если там открыто раскладывали свои товары на прилавках или на земле, и желающие могли рассматривать вещи и торговаться, то здесь всё было иначе. Покупателей и продавцов разделяла двухметровая полоса, отгороженная канатом, вдоль которого курсировали полицейские в белых форменных костюмах, медные пряжки на широких ремнях и кокарды на высоких фуражках сверкали на солнце.
Десятки рук тянулись через канат, и готовы были получить, практически без осмотра, без торга, а зачастую и без оплаты, любую, приглянувшуюся им вещь, а интересовало их всё, что предлагали туристы. Вмиг расходились фетровые шляпы, будильники, солдатские ремни и гимнастёрки и, особенно, шапки и пилотки с красными звёздочками. Но протягивать товар нужно было одной рукой, другой одновременно получая деньги, иначе торговля превращалась просто в раздачу гуманитарной помощи. От крика и визга собак закладывало уши.
Расталкивая толпу, двое мужчин в форме тащили сопротивляющуюся молодую женщину, продолжая на ходу наносить ей удары под улюлюканье и свист добровольных помощников, сопровождавших эту процессию. Лицо женщины походило на кровавую маску, как оказалось, она что-то украла. Непомерная жестокость была ещё одним штрихом в знакомстве с Востоком.
Торговать больше не хотелось, и Зоя с Антониной, наскоро распродав остатки товара, отправились бродить по городу. Всё было ново и необычно. Похожие друг на друга, мрачные многоэтажки пялились чёрными глазницами. Занавесок на окнах почти нигде не было, местами стёкла были оклеены выгоревшими газетами. Горячее марево, казалось, вибрировало от напряжённого гула. Плотная толпа, неспешно шаркающая шлёпанцами, поглотила и увлекала их за собой, не давая расслабиться. Раскалённое добела солнце загоняло в тенистые скверы и прижимало к домам. Вязкий воздух затруднял дыхание.
Возле водонапорных колонок толкались томимые жаждой люди. Пили из ладоней, сложив их лодочкой, смачивали лицо и макушку, и брели дальше, присматривая следующий спасительный источник. Поражало обилие еды, разложенной прямо на земле вдоль дороги. На лоскутах бумаги и ткани, пылились солёные, мочёные, квашеные и маринованные овощи и грибы. Непривычно выглядели нанизанные на палочки небольшие кусочки жареного мяса (как потом оказалось – собачатины), копчёные змейки и кузнечики.
Туристы спешили пройти мимо, борясь с искушением попробовать что-нибудь экзотическое, и опасаясь прихватить какую-нибудь не менее экзотическую инфекцию. Но Зоя с Тоней всё-таки рискнули съесть змеиный супчик, присев за столик небольшого ресторанчика под раскидистой восточной чинарой. Зоя старательно вслушивалась в незнакомую речь, но различала только, произнесённые скороговоркой обрывки фраз, состоящих из слогов: «Дзянь, ляо, синь, минь сяо» и прочих звеняще-шипящих звуков, прилипающих к нёбу. Они с любопытством рассматривали медленно движущийся поток смуглых мужчин, одетых преимущественно, в белые хлопковые рубашки, укороченные брюки и тапки «вьетнамки» на босу ногу. Все они были для Зои на одно лицо. Исполосованных глубокими морщинами, худощавых стариков отличить от старух можно было только по одежде. Женщин почему-то было значительно меньше. Молодёжь выглядела более или менее современно: короткие юбки, джинсы, футболки... никакой экзотики. Собранные в пучок, высоко заколотые чёрные волосы, отсутствие косметики на одинаковых круглых лицах.
Изрядно устав от длительной прогулки и непривычной влажной духоты, Зоя попыталась определить местонахождение своей гостиницы. Она была опытным туристом, и при наличии карты города это, обычно, не составляло труда. Но тут... Названия улиц, выведенные иероглифами, значительно усложняли задачу. Зоя хорошо помнила, что недалеко от гостиницы находится большая живописная площадь с памятником Мао-Дзе-Дуну и, если идти прямо по направлению его вытянутой руки, то можно выйти на нужную улицу. Она с вежливой улыбкой останавливала прохожих и, указывая на искомую точку на карте, задавала один и тот же вопрос:
– Sorry, where is the this square? (Где эта площадь?) – но натыкалась лишь на недоуменные взгляды. Так продолжалось довольно долго.
В итоге, вокруг них собралась толпа любопытных зевак, и Зоя, отчаянно жестикулируя, терпеливо пыталась добиться от кого-то из них вразумительного ответа. Прищуренные глаза, приоткрытые рты, и — полное непонимание. В отчаянии она, обращаясь к молодому человеку в очках, протянула ему карту:
– Ну, покажи, где мы сейчас стоим? Ну, вот мы с тобой, где? Тут? Тут? Покажи! – Парень тупо смотрел на карту.
– Вот видишь, площадь? Где она? Там? Там? – Зоя теряла терпение. – Смотри! Площадь, а на площади Мао, – она изобразила памятник с вытянутой рукой.
Толпа с любопытством следила за её жестикуляцией, но даже на имя вождя никак не отреагировала. И вдруг лицо одного из зрителей просветлело, он резко шагнул вперёд, вытянул правую руку, копируя Зоин жест, и торжественно произнёс:
– Горбачёв!
Тоня хохотала, и Зоя поняла, что на помощь здесь рассчитывать не стоит.
День клонится к вечеру. Они устало бредут по незнакомым однообразным улочкам. Тоня уже больше часа просит найти туалет, но напрасно, Зоя пытается разобраться в китайской азбуке, вглядываясь в различные вывески и таблички, безрезультатно останавливает прохожих:
– Sorry, where is the toilet? Wo ist die toilette? (Где туалет?).
Тоня уже чуть не плачет.
– Не могу уже больше, сделай что-нибудь! – умоляет она.
— Ну, нырни в какой-нибудь двор, — советует Зоя, — вон, смотри, вроде безлюдный, а я на страже постою.
Тоня скрывается во дворе, но через минуту вылетает, как ошпаренная:
– Не могу! Там тысяча глаз из разных щелей и подвалов пялятся... – С Тоней начинается истерика.
– Ты просто не хочешь мне помочь, я сейчас умру! – Она устремляется вперёд и, в отчаянии, сама начинает останавливать прохожих, жалобно вопрошая и жестикулируя. И опять собирается толпа зевак, и опять то же непонимание в глазах и полуоткрытые рты. И тогда Тоня, для большей наглядности, приседая, приподнимает край юбки и издаёт глухой звук: «Пссс…». Мужики дружно изгибаются, пытаясь заглянуть Тоне под юбку...
Зоя, изнемогая от смеха, тащит плачущую подругу прочь. И вдруг, – о, чудо! На противоположной стороне улицы она видит спасительную вывеску на английском «RESTAURANT».
– Тоня! Это то, что нам нужно! – они бегом пересекают дорогу и поднимаются по широким ступеням. Швейцар в фирменной ливрее, вежливо придерживая дверь, указывает им на вход в зал.
– No, we must wash our hands, – серьёзно говорит Зоя, дублируя сказанное жестом. Швейцар понятливо кивает в сторону бокового прохода и, не дожидаясь дальнейших объяснений, подруги захлопывают за собой дверь с табличкой «WC». За белой плотной тканью вместо двери в кабинке — обычное оцинкованное ведро, но Тоне удивляться некогда. За занавеской раздаётся громкий вздох облегчения. Выходя, Зоя бегло бросает швейцару:
– Thank you very much, – и они выскальзывают на улицу.
– Да, Тонечка, восток — дело тонкое, теперь можно и посмеяться.
И по прошествии многих лет, Зоя не может удержаться от смеха, вспоминая их приключения...
Добраться до гостиницы помогли случайно встретившиеся туристы из их группы. Павел безудержно хохотал, когда они, перебивая друг друга, рассказывали о своих похождениях, и сожалел, что они не прихватили его с собой.
Следующий день был посвящён походам по магазинам, базам и прочим оптовым и розничным торговым точкам. Туристы готовились ко второму раунду боя «товар — деньги — товар». Пустые прилавки магазинов в их родных городах застыли в ожидании китайского ширпотреба. Жизнь не терпит пустоты.
Впоследствии, тучный мужчина станет хозяином нескольких рынков. На него будут работать уже десятки поставщиков. Обе подруги-блондинки будут управлять сетью модных бутиков, а предприимчивый армянин Варлам – несколькими ресторанами. Шустрый Вадик окажется успешным менеджером крупной компании и собственником солидной недвижимости. Такова рыночная экономика в действии. А Зоя, Антонина и Павел приобрели самое ценное — искреннюю, бескорыстную дружбу, которую сохранят на долгие годы.
По дороге домой Зоя смотрела в иллюминатор и в очертании проплывающих облаков пыталась различить, так и не увиденную, извивающуюся змею китайской стены, изогнутые крыши пагод с зелёными драконами по углам и кланяющихся китаянок в богатых одеждах. Она грустно улыбнулась. Действительно, «когда вода дойдёт собаке до ноздрей – она поплывёт!»

Р. S. Забирать пистолетик на обратном пути Зоя не стала. В сумке лежала обещанная сыну большая пачка «жувачек».

Деньги или лицо

Промышленный город с полуторамиллионным населением, как огромная птица, распластался на обоих берегах древнего Славутича. Многочисленные парки и скверы шелестели уже жёлтой листвой, в стёклах высоток вспыхивали отблески клонящегося на запад, по-осеннему нежаркого солнца. Стрелки больших часов на здании главпочтамта медленно ползли, стараясь перевалить за полдень. На центральном проспекте было многолюдно, шуршали и повизгивали тормозами, катящиеся плотной тройной полосой машины, на повороте скрежетал трамвай, в воздухе витал мерный гул рабочего улья. Зоя с подругой медленно шли, обмениваясь новостями, наслаждаясь свободным днём. Они давно не виделись, событий за прошедшее время произошло немало, и подруги стосковались по общению. Не прерывая разговора, Зоя то и дело кивала головой, отвечая на приветствия идущих навстречу людей.
– Ой, здравствуйте, Зоечка! Как ваши дела? Как дети? – вынырнула из толпы накрашенная блондинка.
– Спасибо, всё хорошо, – сдержанно улыбнулась Зоя, не отвлекаясь от беседы.
– Зоя Ивановна! Какая встреча! – с распростёртыми объятиями перед ними вырос полный мужчина в шляпе, – Как вы? Где сейчас? Зашли бы как-нибудь в гости…
– У меня всё так же, всё путём, будет время, непременно зайду, – смущённо промямлила Зоя.
– Зоя Ивановна! Это вы? Вас просто не узнать, чудесно выглядите! Я так рада вас видеть. Как поживаете? Как сыночки? – сладко пропела круглая молодуха в пёстром жакете.
– Спасибо, все, слава Богу, здоровы. Всё нормально...
На десятом « Здравствуйте» подруга не выдержала:
– Слушай, кто эти люди, откуда они тебя знают?
Зоя рассмеялась:
– Можешь не верить, но многих я и сама не помню. Ну, представь, пятьдесят поездок в год, в группах по тридцать-сорок туристов, посчитай, сколько человек за два года промелькнуло перед глазами. Какой объём памяти это переварит? Пойдём лучше в кафе посидим, там спокойнее.
Но не успели они сделать заказ, как Зою, с громким возгласом:
– Так вот, ты где! – заключил в объятия симпатичный полноватый мужчина лет пятидесяти.
– Фу ты, чёрт, так же и заикой стать можно. Знакомься, это Николай, давний друг моего мужа, – представила подруге незнакомца Зоя.
Николай по-хозяйски заказал три чашки кофе с пирожными.
– Ну, давай, лягушка-путешественница, колись, не надоело ещё мотаться по белу свету?
– Ты и представить себе не можешь, как надоело, – вздохнула Зоя, откусывая пирожное, – а что делать? Семью кормить надо, старший устроился к цеховикам обувь шить, копейки пока получает, малый – в школе, муж – по хозяйству, бабуля — сам знаешь...
У тебя есть другое предложение?
Коля не спеша отодвинул чашку:
– Представь себе, есть. Давно хотел тебя увидеть, сколько лет друг друга знаем, доверяем, понимаем, вроде. Короче, давай работать вместе. У меня фирма, на двоих с напарником, ты его знаешь, это – Веня. Шашлычная у него на набережной, наверняка знаешь, классный парень!
– Погоди, а я тут при чём? – Зоя откровенно не улавливала связи между собой и Вениной забегаловкой.
Николай придвинулся ближе:
– Зоенька, я дело предлагаю. Это бизнес! Ты девушка шустрая, сообразительная, сработаемся. Давай так, ты подумаешь, а потом приходи, вот визитка с адресом. Буду ждать. Всё девочки, чао, я побежал.
Он расплатился и, махнув рукой, растворился в уличной толпе.
– Ну, и как тебе предложение? – Зоя вопросительно посмотрела на подругу.
– Может, в этом что-то есть, ты подумай, узнай, чем они там занимаются. А вдруг что-нибудь стоящее, станешь «бизнесвумен», – задумчиво отозвалась та.
Размышляла Зоя недолго. Жажда перемен и любопытство взяли вверх, и спустя пару дней, она уже поднималась на девятый этаж офисного здания, в котором фирма «НИВА» арендовала комнату. Николай обрадованно протянул обе руки:
– Ну, молодец! Я не сомневался, что придёшь. Ребята, это — Зоя, вместе работать будем. Ставьте чай, нет повода не выпить.
«Ребятами» были смуглый невысокий мужчина лет сорока и полная женщина в очках, возраст которой определить было сложно, поскольку, сравнительно моложавое лицо обрамляли седые вьющиеся пряди.
– Шурик! Валентина Петровна! Можно просто – Валюша, – представил коллег Николай.
Валюша была бухгалтером и зам. директора по финансам, а Шурик — менеджер, экспедитор, грузчик и секретарь в одном лице. Зато директоров на фирме было два: Николай Павлович и Вениамин Григорьевич.
– И какая же вакансия свободна? – не удержалась от сарказма Зоя.
– А давай, будешь исполнительным директором. Для трудовой книжки солидно вроде, а по сути – «купи-продай», как Шурик. Ну что, по рукам? – Николай выжидающее смотрел на Зою. После минутной паузы та пожала плечами:
– Ладно, попробую.
– Вот и ладненько. Шурик введёт в курс дела, а я исчезаю. Буду после обеда, – кивнул Николай, на ходу натягивая куртку.
Зоя вопросительно взглянула на Шурика.
– Пока почитайте для информации, – кивнул он на стопки газет, разбросанных по столам, и принялся крутить диск телефона. Автоматически перелистывая рекламные брошюрки, Зоя с интересом наблюдала за Шуриком.
– Алло, вы ищите сахар? Есть восемь мешков по пятьсот. Да, да по пятьсот. Нет! Меньше – никак, думайте, через час его уже не будет, – он набирал следующий номер.
– Ваш сахар ещё не ушёл? Даю 350 и ни цента больше. У меня есть предложение по 400, так что думайте.
– Добрый день, мне нужен рубероид, возьму много, но только по 140. Почему грабёж? Предложений, дружок, полно. Несогласны, — возьму в другом месте.
– Костя, ты искал рубероид? Есть! По 180, дешевле никак, его вообще нигде нет, думай.
– Мария Ивановна? Я достал то, что вы просили. Да. Цена — супер, просто подарок. Всего полторы штуки! Чего мне бояться Бога? Вы нигде такую не найдёте, это же норка!!! Да! Ношеная, но по ней совсем не видно. Короче, если нет, отдаю другому.
– Фирма «Нива» на проводе. Семечки? Конечно, есть. Сколько берёте? Наша цена 300 за тонну. Дешевле? Это к бабушке, на Озёрку! Я вам ещё раз объясняю, это фирма, а не базар. Ну вот, сам туда и иди! Идиот!!!
– Шампанское? «Новый свет»? Без проблем! Сколько ящиков берёте? По 230 устроит? Через час позвоню, где забрать.
– Сеня, друг, выручай, позарез нужен «Новый свет», не дороже 180. Да, 10 ящиков. Как нет? Сеня, не буди во мне зверя. Ладно, вези по 190. Ты меня просто раздеваешь. Хорошо, пусть по 200. Через час приедет клиент, отпустишь по 230. «Пенку» сниму вечером.
У Зои в голове была полная каша, смешались в кучу сахар, рис, шубы и ящики, откаты и пенки… Шурик, не отрываясь от трубки, кивнул Зое:
– Ясно, что надо искать?
– Где искать? – не поняла Зоя.
Шурик положил перед ней ещё одну стопку газет.
– Смотри! Вот здесь – «Продам», а здесь – «Куплю». Уловила? Это совсем несложно. Немного навыка, и через недельку у тебя появятся свои «Сени и Марьи Ивановны», у которых есть свои «Васи и Пети» и так далее. Информация будет увеличиваться в объёме, как снежный ком. Так что, давай, дерзай!
– Шурик, — робко спросила Зоя — извини за нескромность, а сколько тебе платят?
Шурик рассмеялся:
– Зоенька, здесь ни мне, ни тебе никто ничего не платит. Здесь мы с тобой должны платить директорам и бухгалтерам за «крышу», телефоны и прочие удобства. Вот я сегодня заработал, примерно тысяч двести. Из того, что пройдёт через фирму, мои – пятьдесят процентов. Ну а то, что (он понизил голос) через мои связи – это мой навар. Вопросы есть? Будут – обращайтесь, – и он снова прилип к телефону.
«Не святые горшки обжигают», – пробормотала она, тяжело вздохнув.
Есть даром, Зоя не привыкла, и добросовестно шелестя газетами, обрывала телефоны, выполняла различные поручения, закупала, отгружала, доставала, со скрипом продвигаясь по новому пути. Удовольствия, конечно, такая деятельность не доставляла, но Зоя выкладывалась, думая только о возможности заработать.
Однажды, в конце дня, Николай поручил Зое съездить в соседний город за выручкой от продажи машины конфет в местном гастрономе.
Темнело рано, моросил промозглый дождь, и Зое ужасно не хотелось ехать 60 км по убитой дороге на своём холодном «Запорожце». Двигатель у него находился сзади, и тепло в салон практически не попадало. Но с начальством не спорят и, тяжело вздохнув, Зоя отправилась выполнять поручение. Пока добралась, получила, пересчитала весьма приличную сумму, было уже около полуночи, и Зоя спешила, зная, что на работе её ждут. Забыв, что, спешить в таких делах нельзя, она не вписалась в крутой поворот. Резкий удар и — пробитое колесо. До офиса, благо, осталось не более километра, а по прямой и того меньше, но... Зоя и сейчас вздрагивает, вспоминая себя, крадущуюся через безлюдный парк в кромешной темноте с двумя сумками, набитыми деньгами, лишь сверху прикрытыми обрывками газет. Оглядываясь и вздрагивая от каждого шороха, она не могла унять дрожи. Удары сердца набатом стучали в висках.
– Ну, наконец-то, – потянулся Николай, не прерывая партию игры с Веней в нарды.
– Деньги – вот, считайте, – почти прошептала Зоя и бессильно опустилась на стул.
– Да чего их считать, – махнул рукой Коля, – поставь в шкаф, завтра разберёмся.
Они только сейчас обратили внимание на её бледное лицо и промокшую куртку.
– У тебя всё в порядке?
– Машина там, на дороге, – кивнула Зоя, не вдаваясь в подробности.
– Ну, это мелочи, дотянем, – похлопал её по плечу Веня.
И это действительно были мелочи, по сравнению с теми синяками, что пришлось ей получить на фирме «Нива».
Несколько недель моталась Зоя по областным колхозам, выбивая семечки, отгружая их на элеватор, меняя полученное масло на маргарин. На вопрос об оплате, получала один и тот же ответ:
– Потерпи, Зоенька, вот продадим маргарин, потом...
Но потом маргарин меняли на халву, халву — на рис, рис — на картошку... Оплатой были деньги на бензин, обеды в Вениной забегаловке и недельный мясной паёк.
– Это же бизнес, Зоя, он, как синусоида, то спад, то подъём. Прорвёмся, – подбадривал Николай, и Зоя не роптала в ожидании лучших времён.
Настала глубокая осень, а лучшие времена всё не наступали. Втянув голову в плечи, спасаясь от пронизывающего мокрого ветра, Зоя спешила по делам.
– Осторожней, девушка! – мужчина, которого она чуть не сбила с ног, укоризненно качал головой.
– Извини... Ой! Виктор Иванович! – Зоя радостно улыбалась невысокому пожилому человеку в кожаной куртке, – сколько лет, сколько зим!
Они дружески обнялись. Виктор Иванович много лет работал с Зоей в одном институте. Он возглавлял службу материального снабжения, и Зое часто приходилось к нему обращаться. Сотрудницы его отдела были медлительны и нерасторопны, и она чаще всего сама, заручившись его доверенностью, занималась обеспечением своего вычислительного центра. Виктор Иванович, подписывая ей бумаги, с улыбкой говорил:
– Иди ко мне в замы, Зоенька, одна весь отдел заменишь.
Зоя отшучивалась, отправляясь в очередную командировку за необходимыми для своей техники запчастями. А когда она привезла из Минска первые персональные ЭВМ, Виктор Иванович на глазах всего отдела полушутя-полусерьёзно снял перед ней шляпу. Они симпатизировали друг другу, и эта неожиданная встреча обрадовала обоих. Наскоро поведав о своих злоключениях, Зоя узнала, что Виктор Иванович сейчас – начальник большой автоколонны, и забот у него немерено.
– Ну, если что, забегай. — Кивнул он ей на прощание, протягивая визитку.
Зоя и предположить не могла, какие последствия для неё повлечёт эта встреча.
И дёрнула же её нелёгкая рассказать об этом знакомстве Николаю.
– Зойка, миленькая, это же золотая жила, – довольно потирая руки, улыбался он. – Ты же знаешь, как нам нужен транспорт! Ты только представь, насколько удешевятся наши поставки!
Шурик и Валюша согласно кивали. Зоя переводила взгляд с одного на другого, ещё не улавливая связи между своим рассказом и перевозками. Коля разъяснил свою мысль.
– Так, ты идёшь к своему Виктору Ивановичу, и любыми путями выбиваешь для фирмы КАМАЗ. На любых условиях, чего бы это ни стоило. Задача ясна?
Зоя растерянно смотрела на Николая. Яснее не бывает, но каким образом это сделать и на какие средства, она не представляла.
Виктор Иванович, назначив время беседы, выписал Зое пропуск, и она шла по территории автобазы, с любопытством рассматривая огромное количество различной техники: МАЗы, КАМАЗы, УРАЛы, автокраны... рядами выстроились на плацу. Водители с интересом поглядывали на незнакомку. Секретарша, не поднимая головы от пишущей машинки, указала Зое на дверь кабинета с табличкой «Директор автобазы». Виктор Иванович, подвигая ей чашку чая, приветливо спросил:
– Ну, и какая нужда привела ко мне дорогую гостью?
Зоя, краснея от неловкости, сбивчиво изложила суть вопроса. Хозяин кабинета, на удивление, не возмутился наглостью просьбы.
– Видишь ли, Зоя, в нынешней ситуации я, в принципе, могу списать подходящую тебе технику, но не продать, а обменять по бартеру, – он многозначительно посмотрел на неё. – Ты обратила внимание, сколько машин там стоит? Заметь, именно стоит, а должны работать, люди должны получать зарплату, производства, на которых ждут эту технику, должны выполнять план, ну и так далее. Короче, они стоят, потому что у меня нет топлива, понимаешь? Поэтому отдать любую машину я могу только в обмен на дизель и бензин. Но я понимаю, что сегодня это более чем сложно. Ты думаешь, я не пытаюсь решить эту задачу? Я сутками обрываю телефоны, бомблю телеграммами, отправляю снабженцев во все концы, но кроме обещаний, ничего не имею, – он нервно постукивал карандашом по столу.
Зоя молчала. Да и что могла она пообещать в своём положении? Виктор Иванович дружески похлопал её по плечу:
– Вот такие дела. Если есть, что предложить, готов к обсуждению. Три цистерны дизельного топлива плюс одна бензина и – КАМАЗ твой.
Зоя возвращалась на фирму, понурив голову. Она прекрасно понимала, какой дефицит представляет сегодня горючее. Машины сутками стоят на заправках в километровых очередях, чтоб залить в бак всего 20 литров, срываются поставки и отгрузки, «скорая помощь» часто не может выехать по вызову, а тут – три цистерны. Зоя хмыкнула и тяжело вздохнула. Но Николай, вопреки ожиданию, обрадовался.
– Отлично, Зоенька, молодец! Оформляй КАМАЗ, а топливо мы достанем.
– Да откуда у нас топливо? – Зоя недоверчиво покачала головой.
– Я точно знаю, что в адрес наших друзей недавно отгружено пять цистерн дизельного топлива и бензина, – не моргнув глазом заявил Николай, — я с ними договорюсь, переоформим на нас. Так что, ты давай оформляй технику, а остальное я беру на себя. Ты не сомневайся, всё будет в лучшем виде. «Фирма веников не вяжет!». Николай так уверенно и правдоподобно убеждал её, что, в конце концов, она сдалась: «Может я действительно не всё знаю...»
На автобазе после заключения договора на поставку долгожданного топлива, началось оживление. На Зою смотрели как на спасителя. Плановый отдел и бухгалтерия спешно готовили к списанию выделенный КАМАЗ, заказчиков информировали о новых сроках поставок, водители форсировали ремонты и подготовку застоявшейся техники, а Зоя, каждый день, появляясь на базе, всех поторапливала и, включаясь в подготовку бумаг, иногда засиживалась с плановиками до поздней ночи.
Тридцать первого декабря, как новогодний подарок, Виктор Иванович вручил Зое технический паспорт на КАМАЗ, ставший с этого дня собственностью фирмы «НИВА». Бурная радость на фирме, шампанское, поздравления и... тяжёлый камень на душе «Не подвести бы...».
Срок поставки топлива назначен был на январь. После праздников Виктор Иванович поинтересовался:
– Зоенька, когда ждать?
С этого вопроса Зоя начинала теперь каждый день на фирме, вместо приветствия, и каждый день выслушивала, что груз уже на такой-то станции, потом он перемещался на другую, потом были поломки пути, потом неувязка с документами... Эти объяснения мало устраивали начальника автобазы. С началом февраля Зоя потеряла сон, предчувствуя что-то непоправимое. В голосе Виктора Ивановича слышалось раздражение:
– Зоя, это не игрушки, у меня 1000 человек, у них семьи, проверка вот-вот нагрянет.
Николай продолжал выдумывать всё новые причины и когда Зоя, не выдержав, устроила скандал, он снял маску.
– Слушай, не строй из себя ангела-спасителя. Нет у меня никакого бензина. Это же бизнес! Мы КАМАЗ получили? Получили! Если тебя мучает совесть, придумай что-нибудь сама. У Зои перехватило дыхание и потемнело в глазах:
– Да как же так можно? Это не бизнес, это – преступление, – плача кричала она.– Там же люди, как им в глаза смотреть?
– Не появляйся там просто, телефон поменяем, судов сейчас никаких нет. Отчего ты так разбушевалась? – искренне недоумевал Николай.
Зоя готова была провалиться сквозь землю, в такую грязь, она ещё не попадала. «Что делать? Что делать?» – молотом стучало в голове. Она металась, как раненый зверь, не находя ответа.
Закончился февраль, мокрой кашей залепило дороги, пронизывающий ветер завывал, раскачивая скелеты деревьев, и Зое тоже хотелось выть от отчаяния и беспомощности.
Однажды рано утром её разбудил звонок.
– Привет, это Паша. Я сегодня еду в командировку в Лисичанск, проездом буду в Днепре, если хочешь, можем увидеться.
В мозгу лихорадочно пронеслось Лисичанск, Лисичанск... Стоп! Там же НПЗ, самый крупный нефтеперерабатывающий завод. Как она сразу не сообразила. Ещё не представляя, что можно сделать, она почувствовала вдруг азартную дрожь охотничьей борзой, напавшей неожиданно на след дичи.
– Паша, – срывающимся голосом взмолилась Зоя, – возьми меня с собой. Я тебе потом всё объясню.
Паша работал главным механиком на шахте в соседнем областном центре, и ехал в Лисичанск за транспортёрной лентой на завод резиновых изделий. Но это было неважно, главное – попасть на НПЗ. Решение было спонтанным, у Зои никаких планов не было.
– Ты сумасшедшая, — качал головой Пашка, выныривая из очередной ямы. – Знаешь сколько там таких, как ты пороги обивают?
Зоя упрямо сопела, ударяясь головой на каждом ухабе.
– Не могу я просто сидеть и ничего не делать, представляешь, как я людей подставила? Я должна что-то придумать!
– Ну, Бог тебе в помощь! – улыбнулся Пашка.
На проходной завода, на вопрос, как пройти в отдел сбыта, ей указали на телефон. Она деловито уставилась на трубку, не зная, к кому и как обратиться. Заканчивался обеденный перерыв, и работники управления возвращались на рабочие места, предъявляя дежурному пропуск. Зоя выжидала.
– Добрый день, Геннадий Петрович! – уважительно склонил голову вахтёр.
Седовласый мужчина в длинном чёрном пальто с дипломатом быстрым шагом пересёк проходную и свернул за угол.
– Геннадий Петрович! Геннадий Петрович! – сорвалась Зоя, проскакивая мимо оторопевшего охранника, — одну минуточку! – и резво рванула вслед за мужчиной.
– Вы ко мне? – удивлённо спросил он.
– Простите, я обозналась. – Зоя нырнула в лифт.
В отделе сбыта её, конечно, вежливо послали в другие отделы, объяснив, что топливо отгружается только по госзаказу, а коммерческие фирмы могут решать вопросы в разных отделах, у которых есть квота для бартера. Зоя набрала воздух в лёгкие и начала хождение по отделам. Она стучала во все двери, но везде получала ответ, что потребности закрыты. От отчаяния она чуть не плакала, призрачная нить надежды ускользала с последним рабочим часом. Она прислонилась к окну, не зная, что делать дальше.
– Вам чем-то помочь? – участливо спросил проходящий мимо мужчина, — вижу, вы давно что-то ищете.
Зоя в отчаянии поделилась своей бедой.
– Вы знаете, действительно, за прошедшие два месяца, практически, все отделы сверстали планы поставок. Но я вам советую зайти в отдел машинного оборудования. По-моему у них что-то осталось.
Зоя, благодарно кивнув, поспешила на поиск указанного отдела.
– Добрый день! – застыла она на пороге большой комнаты, плотно уставленной столами. Два десятка глаз с любопытством смотрели на неё. Зоя сглотнула слюну и выпалила прямо с порога:
– Понимаете, мне очень бензин нужен, просто позарез, вопрос жизни и смерти, – она робко улыбнулась.
По комнате пробежал лёгкий смешок.
– Вы уже, примерно, тысячный посетитель в этом году, – повернулась к ней светловолосая симпатичная женщина. – Мы занимаемся поставками оборудования, и все более или менее доступные позиции расписаны, а то, что осталось, вы вряд ли осилите.
– Я осилю! – вырвалось у Зои, – правда, осилю!
Она умоляюще смотрела на женщину. Это был последний шанс, и раздумывать было некогда. Та улыбнулась и кивнула на свободный стол.
– Ну, садитесь, записывайте....
Зоя не представляла, что список будет таким длинным: трубы различных размеров, арматура, холодильники, чайники, пылесосы, насосы водяные, насосы фекальные...
Зоя и названий таких не слышала, она вспотела от напряжения, но продолжала писать...
Неожиданно дверь отворилась, и в комнату шумно ввалилась компания мужчин с цветами и пакетами.
– С праздничком, девушки! – громко пропели они и, подходя к каждому столу, принялись вручать дамам тюльпаны и подарочные свёртки. Зоя только сейчас сообразила, что сегодня пятое марта, пятница, и сотрудники поздравляют женщин, накануне праздника. Она продолжала писать, не поднимая головы.
– Поздравляем Вас! – улыбаясь, мужчина протягивал ей букет. Зоя смутилась.
– Спасибо, но я не ваша.
– Но вы же женщина, – настаивал он.
– Да, но я не ваша, я – посетитель, – сказала Зоя.
– Это совсем неважно. Вы — женщина! Сегодня мы поздравляем всех, так что, пожалуйста, примите. Это от души.
Зоя чувствовала себя неловко. Столы быстро сдвинули, разлили шампанское, распаковали конфеты...
– Ну вот, теперь ты вроде как наша, – улыбнулась Зоина спасительница, – меня зовут Юлия Викторовна, буду твоим куратором, звони по этому телефону, надеюсь, не подведёшь.
– Не подведу, не сомневайтесь! – благодарно улыбнулась Зоя. Она записала ориентиры предприятий, выпускающих заказанные позиции и, сжимая в руке заветный договор на поставку топлива, поспешила к ожидавшему её Паше.
– Отчаянная ты, Зойка, а если не сможешь?
– У меня нет выбора, должна суметь, иначе «грош мне цена в базарный день», – вздохнула Зоя.
Николай долго крутил договор, перечитывая приложенный список.
– Ну, и где ты собираешься это брать?
Зоя пожала плечами. После недолгого раздумья, он, наконец, согласился:
– Ладно, дерзай! Валентина оплатит счета, остальное — сама.
– Спасибо и на этом. Только я тоже — расквитаюсь с долгами, а дальше — сами, – отрезала Зоя.
Март пролетел, как в угаре. Зоя сутками просиживала в приёмных, упрашивая, доказывая, выбивая нужный ассортимент. Она мокла на складах, ругалась с грузчиками и крановщиками, загружая трубы и холодильники, насосы и пылесосы, добывала, всеми правдами и неправдами чайники и кофемолки, инфракрасные лампы и кондиционеры для заводского профилактория... Когда она в очередной раз приехала в Лисичанск, выполнив заявленное почти на половину, Юля встретила её радостной вестью.
– Ладно, проверку ты прошла, завтра отгружаю тебе твой бензин, остальное поставишь в следующем месяце.
Когда Зоя принесла Виктору Ивановичу отгрузочные накладные с номерами цистерн, он обнял её и поцеловал:
– Спасибо, Зоенька! Я так боялся в тебе разувериться. Теперь ты на этой базе свой человек, приезжай, когда хочешь, заправляйся сколько хочешь, я дам команду.
Он не обманул, и Зою, действительно, на автобазе приветливо встречали все – от водителей и вахтёров до управленцев, заправляли её «Запорожец» под завязку вне очереди, и по первому требованию предоставляли любую машину для перевозок. А Зоя прочно усвоила полученный урок, и поговорка: «Лучше потерять деньги, чем своё лицо», стала её девизом на всю жизнь.