Дублёнка
Или на просторах родины чудесной

Мечтой почти каждого, хоть что-то понимающего в жизни советского человека, была дублёнка. Я даже захотела написать этот предмет мечты большими буквами.
В дублёнки были одеты Анук Эме и Жан Трентиньян в фильме Мужчина и женщина. В дублёнках были одеты английские актёры, которых я увидела на Ленфильме. Дублёнки покупали за рубежами горячо нелюбимой родины музыканты, актёры и режиссёры на остатки украденных у них гонораров.
Дублёнка делал владельца значительным и приобщённым к высшим сферам. Это был символ богатой и интересной жизни. Олицетворение ненашести и признак причастности.
В дублёнках ходили Смоктуновский и Высоцкий, Товстоногов и Басилашвили. И Ростропович с Вишневской.
Правда Товстоногов и Ростропович везли ещё из-за границы импортные унитазы, которые мог установить единственный сантехник в Ленинграде- дядя Вася. Который был похож на президента Рональда Рейгана и красил волосы. Нам он тоже установил импортную сантехнику, но унитаз поставил по пьяни слегка набок, но не очень сильно. Поэтому, когда он приходил к Игорю выпивать докторский коньяк из непременно хрустальной рюмки, он, приняв свою дозу, начинал извиняться за слегка кривой унитаз и норовил его переделать. Так мы и уехали, а кривой унитаз остался.
Говорят, что их продавали на сертификаты и в спец, магазинах. Я их никогда не видела. Но была мечта.
И вот однажды в году, наверное, 68, прибегает ко мне на кафедру, я работала в Институте Герцена на истфаке, мой приятель Яшка Ш. с воплем:
"Анька, я знаю где есть дублёнки!!!"
Для людей несведущих информация к размышлению.
Кто знает, что за организация была КООП? Это была независимая потребкооперация, которая чудом сохранилась в СССР. Как-то ее не уничтожили. Она могла самостоятельно торговать и заключать сделки. У неё были свои магазины и я была хорошо знакома с председателем Ленинградского отделения.
Её туда отправили по партийной линии на укрепление после очередного тура посадки начальников маленьких заводиков и директоров магазинов. Евреев по преимуществу, которые там зарабатывали огромные деньги.
В Ленинграде такой магазин был у Балтийского вокзала. А еще были продуктовые магазины, где можно было купить мёд, грибы, орехи и даже дичь. Этим занимались заготовители. Они тоже хорошо зарабатывали.
Но вернёмся к дублёнке.
«В посёлке Заборье, вещал возбуждённый Яшка, – есть КООП и там точно есть дублёнки.»
Это была бредовая идея, но мы совершенно обалдели от мысли купить за 120 рублей дублёнку. Это была ее настоящая цена. А продавали за двойную и тройную, если повезёт.
Нас собралась компания. Яшка с женой, я и один наш приятель. Деньги мы одолжили. Купили билеты и отправились в загадочный Леспромхоз Заборье.
Я никогда не была нигде кроме Рижского Взморья, не было родственников в деревне у нас всех. Деревню я видела только в кино.
Я просто не представляла, что нас ожидает. В эйфории получить без очереди дублёнки, мы просто не подумали о том, куда мы едем и что мы увидим.
На станцию Заборье мы приехали ночью. Это было, как в фильмах о гражданской войне. Деревянные скамейки, огромная медная раскалённая печка. На скамейке спал мужик в смазных сапогах и в ватнике. На боку у него лежала рыжая кошка. Он храпел и ворочался, а кошка ворочалась вместе с ним.
Мы дождались утра. На мне были модные тогда красные эластиковые финские брюки и ярко-синяя нейлоновая американская куртка, одолженная у того приятеля, который поехал с нами. Остальные были не такие яркие, но тоже выпадали из атмосферы.
Потом мы арендовали милицейский газик вместе с милиционером, который знал куда нам надо ехать. И привёз нас в магазинчик. Там было все, кроме дублёнок. Сапоги, трикотаж, дефицитные шмотки. Но вожделенных дублёнок не было. Милиционер провёз нас по близлежащим магазинам. Тётки – продавщицы обнадёживали, что, может, у Вали или Кати еще остались эти штуки. Но нигде ничего не было.
Милиционер повёз нас обедать в леспромхозовскую столовую. И тут я впервые в жизни увидала народ и мне стало жутко.
Я не говорю о том, что там подавали в грязных мисках и не говорю о запахе и алюминиевых ложках, вилок не было. Я говорю о лицах. И это было уже не кино, а жизнь.
На меня смотрели странно в моем экзотическом наряде. Но, к счастью, мы были с этим милиционером, которому заплатили десятку. Поэтому нас, наверное, не побили.
Я помню, что мы были счастливы, когда вернулись на станцию, купили билеты и были дома. Пусть без дублёнок.
Дублёнку я купила себе много позже. Посылочную. На сэкономленные на взятке деньги. Но это уже другая история.