* * *
Л. Колганову
...И снова Солнце царствует в зените
В такое-растакое время дня.
Я об одном прошу: соедините
Меня
Со всеми, кто мне тут родня.
С любым, кому ночами тоже снится
Не отблеск пионерских лагерей,
А буднично-невзрачная синица,
Фон красногрудых редких снегирей.
И кто во сне, что для иных – святое,
Блуждает возле чистого листа
И встречного тревожит:
Где я?
Кто я?
Меня узна́ют, подскажу места.
Там вспомнят, обогреют грязной хатой,
А может, сунут с глаз долой в плацкарт,
Где вечный бомж, голодный, да брюхатый,
Себя предложит и колоду карт.
Ты помнишь: в детстве были мы неловки,
Передовиц советских заголовки,
Со всеми рядом, да в душе – одни?
Мы даже в школьной путались столовке,
Споткнувшись на потеху ребятни.
Нас не учили танцам: что за ересь
Рассчитывать на грацию слонят?
На вечеринках, худшему доверясь,
Стояли мы, куда ни прислонят.
Но!
Если бы не комплексы ребячьи,
Влюблённость в тех, кто нас не замечал,
Чтоб мы собрали в сети-то рыбачьи,
Каким бы мы подставились мечам?
А так – доныне жизнь не обуздала.
Уж всё прошли, так что нам новый бой?
....................................................................
Да что ж ты, Лёня, плачешь запоздало
Над снимком с этим мальчиком,
С тобой?
2016
Зима уходит
А кто скорее зимний гардероб
В комоды и шкафы свои попрячет.
А кто, как я, немодная, поплачет
В темнеющий и тающий сугроб.
Природа вновь бесчинствует, как тать,
Любому неподвластный приговору,
Швыряя мне, что подвернулось вору:
Ещё весну и лето коротать.
Вот сколько тысяч раз считать до ста,
Как вновь очнусь в морозе огрубелом,
Заметная, как чёрное на белом,
Читаемая почерком с листа?
...Когда б весной любовь меня ждала!
Когда бы я ждала любви весенней,
Как – что ни год – Христовых Воскресений!
...........................................................................
Ан будничные, в общем-то, дела.
Весной повеяло
Не то чтобы и кляли, и лупили:
Сама бы отбивалась и кляла.
А просто так сошлось – недолюбили,
И всё вы врёте: слёзы не лила.
Короче, так сошлось – недоласкали,
Недосказали самых кратких фраз.
В глазах горящих, в сладостном оскале
Я узнавала дьявола не раз.
...Давай считать, что проживёшь ты дольше,
Чем смертному отмеряно.
Давай
Мы летом, бросив вызов водной толще,
Взойдём по трапу на речной трамвай.
Сгоняем в зоопарк и Третьяковку,
И даже на поруганный Арбат.
А где найти бесплатную парковку,
Узнаю.
Или брось меня, комбат.
И если повторишь неколебимо,
Что от меня
Тебя
Куда же деть?
Легко состарюсь, зная, что любима,
Тебе же завещая молодеть.
Но лучше обмани меня и скройся,
Дабы судьбу по плану воплотить.
Есть, знаешь, вид особого геройства -
Всё просчитать
Допрежь, чем оплатить.
2016
Возрастное
Мы – были другими. Признаемся, друже,
Сколь мы уступали младым племенам:
Наивней – внутри и нелепей – снаружи.
Они не завидуют, сволочи, нам.
Они – усмехаются нашим геройствам -
Портвейну в подъезде, протесту в семье.
Они – доверяют мобильным устройствам;
Как мы – поцелуям на ветхой скамье.
И книжку они туалетным рулоном
Охотно заменят – мечта торгашей!
Их музыка вечно бодрит поролоном,
На тонкой проводке свисая с ушей.
Компьютер – их грамотно учит сношаться:
Иных – не освоили клавиатур.
А может, не стоило нам размножаться
В преддверии новых культур и натур?
А может, и стоило. Правда – она же
Себя утверждает не в пару минут...
А может, не внуки, так правнуки наши
С протеста – и рушить, и строить начнут?
......................................................................
«А что, у отца-то – большая семья?»
Старая моя шутка
Даже в нескончаемость продля
Технику законченного танца,
Свита не сыграет короля,
А сыграет только самозванца.
Пусть казнён – когда пуста казна
Истинный король живых и лживых.
Но его играла лишь одна
Кровь, в его играющая жилах.
На посошок
Нет, ты не пустые надежды лелеешь!
А просто смекаешь, на что ты годна.
Разбитую чашку, конечно же, склеишь:
В ней счастье плескалось до самого дна.
Неспешно приладишь осколок к осколку,
И, чтоб сохранилась отныне и впредь,
Поставишь на самую верхнюю полку,
Да снизу привыкнешь подолгу смотреть.
Успеется всё к предначертанной дате.
Гранитную выправишь к сроку плиту.
И слово, что выпорхнет вдруг и некстати,
Поймаешь, назвав воробьём, на лету.
Пусть город сверкает чужим голенищем,
Пусть друг обернётся однажды врагом,
Но ты же поделишься мелочью с нищим,
Хоть он и мечтает о чём-то другом.
О, многое строят, да более – рушат
По прихоти злой
И культурный же слой.
...Берёзы уже с человеком не дружат:
Он ходит до них с топором и пилой.
Почто ж городской сумасшедшею бродишь,
Свои за собой заметая следы?
Ну, чашечку склеишь. Словечко воротишь.
Пожар ли потушишь? Растопишь ли льды?
Но может, без помощи киберных клавиш
В последний из дней, что и века сильней,
Ты жизнь уходящую тем и восславишь,
Что ты по наитью исправила в ней?
2015
Судьба человека
Я читаю для потехи,
Не страдая всей душой:
– О, мисс Марпл, в библиотеке,
В нашей! – Чей-то труп чужой!
Ты б хотела быть Агатой:
Век при муже да с кольцом,
Знаменитой и богатой,
Но уже перед концом
Заплутавшей в направленьях:
Кто? Кого? А вдруг -её???,
Болтовнёй об отравленьях
Отравившей бытиё
И чужое, и своё?
Определённость
Ну, я не знаю, на что мне надеяться? –
Или верёвка на шею наденется,
Или верёвки из ближнего вить
Буду, чтоб после его удавить?
Хочется ясности, хочется точности.
Нед под ногами уверенной прочности.
Но ведь и нету в душе окрылённости?
Хочется точной определённости.
Хочется знать – ты совсем меня бросил
Или ты новую глупость сморозил
О быстротечности всякой влюблённости?
Хочется полной определённости.
Определённо, что каждый – не вечен:
Богом ли мечен, судьбой искалечен...
Всех уравняет дорога в Чистилище.
Кстати, а есть там нечистая силища?
В ад посылает она или в рай
(К чёрту катись или к Богу ступай)?
Или в пределы иной отдалённости?
Хочется полной определённости.
1989
* * *
... А очередь – к любой тянулась кассе.
Но лишь к одной с тележкой – хоть бы кто.
Я изумилась: на тебе, фигассе,
Везёт же мне порой, коню в пальто.
И девочка-кассир с глазами серны,
Сайгака ли – была отрешена
От ругани столичной, всякой скверны,
На что-то, не решаясь, решена.
Меня – толкнуло к ней не беззаботно,
Но милой азиатчиной маня.
– Простите, вы свободны?
– Я – свободна,
Да сердце несвободно у меня...
– Так это ж счастье! А объект – достоин?
– Достоин...
– Всё непросто?
– Это – да...
... Уж коль один выходит в поле воин,
Другие не помогут. Никогда.
О ком грустит? О милом азиате?
О встреченном надменном москвиче?
– Всё сложится, дитя моё, и, кстати,
В моём дому гореть за то свече.
...За сердце, что свободным быть – не может!
И за печаль, что чувства приумножит.
Вторжение в неприкасаемое
Весенними шальными вечерами
Как славно, что не все из них – в Сети!
... Гуляли мальчик с девочкой дворами,
Обоим с виду – лет по десяти.
Какой-то был секрет меж ними спрятан,
Прозрачный, как знакомый водоём:
Уж слишком эти двое были рядом,
На всей планете только лишь вдвоём.
Я телепалась где-то недалече,
И слышала: Ромео и трибун
Вещал, расправив худенькие плечи
Такое, что заржал бы и табун.
..................................................
Всего на миг возвысился над ней
Её отец, что чуточку умней?
Что в доме вёл совсем иные речи
С друзьями или с нею тет-а-тет.
Но!
Если мальчик назначает встречу,
Какой уж папа тут авторитет?
Нет, я за то, чтоб вверившись, любили.
Да вот пришлось двоих отбросить в грязь,
Когда они гудок автомобиля
Не услыхали, в личном растворясь.
......................................................................
И кто там прав, а чьи слова фальшивы,
Успеют разобраться: были б живы.
Крыса
Крысы прыгали в пучину,
Вплавь спасаясь: тонущий.
Лишь одна нашла причину
Не покинуть: стонущий.
А рыдала вместе с течью
Над пробитым кораблём.
Не спугнуть её картечью,
Не сманить её рублём.
Матросня спустила шлюпки,
SOS над морем прогудел,
Но для крысы-однолюбки
С кораблём – один удел.
Коль посудине дощатой
Суждено
Морское дно,
Для неё одной пощадой
Будет: сдохнуть заодно.
...Остальные – зря промокли:
Зов одну не утянул.
Бог глядел во все бинокли,
Чтоб корабль – не утонул.
И – доплыл корабль до суши,
Сбросив смерть, как якоря.
За «спасите наши души»
Неспасавших – не коря.
Отчего-то – стал угрюмей,
Не понявший ни черта,
Обнаружив крысу в трюме:
Крыса – Богу не чета!
По-моряцки, без истерик,
Ловко кортиком пронзив,
Зашвырнул её на берег,
Шлюх портовых поразив.
И лежит она, покуда
Кто-то не побрезгует
Оттащить её, паскуду:
Тут ведь чипсы трескают.
Так со мною: полюблю,
Быть мне в супостатах...
Плыть – далёко кораблю,
Набежит хвостатых.
Всё едино
Но они же были точно!
Вот вам куча фотографий
Безымянного пройдохи
Этих поз и этих лиц.
Время движется поточно.
С мостовых уходит гравий,
Унося и смех, и вздохи,
Да и быль из небылиц.
Эти люди жили прежде.
Может, были чуть наивней.
А что хуже, чем мы с вами -
Не поверю нипочём.
Хоть смолчите, хоть зарежьте -
Столько смерчей, столько ливней
Пронеслось над головами -
Горы сдвинуло плечом.
Треугольнички в охотку
Слали и в пятидесятых.
Видно, не было открыток,
И конвертов не поймать.
Мать писала в мореходку
Сыну вовсе не предвзятых
Этих писем, мной отрытых.
Так умела только мать.
...Многих я не знаю в лица,
Оттого, что их не помню,
Оттого, что невдомёк мне,
Кто б зашёлся тут навзрыд.
Но коль выпало нам слиться,
С давним снимком – я восполню
Всё, что в Лете не промокнет,
Ибо ров единый взрыт.
2016
Обыденный стишок
А в первом классе – много ли умишка?
И вот как раз во Внуково зимой
Родители решили снять домишко.
Мне это страшно нравилось самой.
Я что ни день осваивала лыжи,
Познав не столь ответом, сколь нутром:
Весь этот грохот, что порою ближе -
Живущий невдали аэродром.
Обедали в Домтворчестве: так проще.
А утром, домочадцев разбудив,
Бежала через лес и через рощу
Я к сельской школе, всех освободив.
Да, эта школа многое б познала,
Когда бы не была собой горда:
Домтворческие дети персонала,
Детдомовских робятушек орда...
Учились так: где первый, там и третий,
А где четвёртый класс, там и второй.
Одна училка век была в декрете,
Одна стена студила нас дырой.
Домашним выдавали бутерброды.
Казённым – мелочь на буфетный рай.
И как дрались мы насмерть, нищеброды,
За свой паёк: чужой – не отбирай!
К детдомовцу воткнули. Бога ради.
Я даже не решила: истукан,
Однажды прочитав в его тетради
О том, как НА СТАЛЕ СТАИТ СТОКАН.
Я с ним бы поделилась бутербродом,
Уж не была я столь истощена.
Да просветили: трус взрастёт уродом,
А в драке убывает толщина.
Тот год уплыл корабликом бумажным,
Да только в память врезалось, как нож:
Не верь. Отдай. Делись своим домашним.
Врагов средь сытой стаи приумножь.
Как часто мы друг друга дурью раним,
Не то бы парень расправлял крыла,
Лишь вспомнив: в первом классе, утром ранним,
Он ел, что мать в дорогу собрала.
Я – завидую
Я завидую взрослым, которые станут юнее,
Чем сейчас, в 18...
...Хотя бы годам к сорока.
Им такая откроется жизнь!
И с неведомой с нею
Их потянет на книжные полки не эта строка.
На почти что музейные, дедовы эти святыни,
Что копились для внуков и что на контейнер снесут.
Взрослый птенчик, другие – пускай.
Но ведь ты не
Совершишь этот грешный, обыденный столь самосуд.
Потому как, вернувшийся в возраст сомнений и споров,
Где обычные темы – запрет старомодных табу,
Ты ж не примешь в компанию писк электронных приборов,
Но ты мысль угадаешь морщиною первой на лбу.
.....................................................................................................
А задумано так, чтоб культура вернулась.
Едва ли
Чтобы с ядерной кнопкой игрушка была под рукой.
А иначе – давно бы мы всё тут навеки взорвали.
И никто бы землянам простецкий не спел «Упокой...»
А не всё управляется с помощью кнопок да клавиш!
А вернувшийся в юность – её не покинет уже!
... Мне – завидовал папа: «Какие ты книги прославишь,
Если просто они отзовутся с годами в душе...»
Явка с повинной
Всё время ждёшь подарков от судьбы.
В порядке родословная и гены.
...Мой друг не ест обычные грибы,
Предпочитает галлюциногены.
Ему твержу я: Опыт твой несвеж
В сравнении с трудами Кастанеды!
А он в ответ сердито буркнет: Ешь –
Другого не предвидится обеда.
Стихи о времени
Постепенно, по крохе у нас отнимают
И свободу, и совесть, и право на труд.
И колючею проволокой обнимают,
За которой опять – и крадут, и берут
Все родимые пятна родимой земельки,
Вырубая леса под дворцы до небес,
Аж озлишься порой: Пугачёва Емельки
Или Разина Стеньки взметнулся бы бес.
Эту родину горькую чем ты отмолишь,
Да хоть лоб расшиби о ступень Покрова?
Эту – милую – разве что кровью отмоешь,
Что веками напрасна, да вечно права.
Этот край обезличенный, край нелюдимый,
Тем оплакан, что – сердце ему отвори -
У тебя и язык отбирают родимый,
На кострах поджигая его словари.
Всё, чем славился, чем отвечал на проклятья,
От и до. От и доверху. До исступленья и от.
Ибо чуждое вкралось в святые понятья:
Правдолюб, вольнодумец, герой, патриот.
Абы час мой пробил не в грязи комендантской,
И шумели, не пряча меня, ковыли,
Хорош б, как завещано, пасть на гражданской.
...Так и красную смерть на миру увели...
2016
