Самуил Аронович Лурье (12 мая 1942, Свердловск — 7 августа 2015 Пало-Алто) — русский писатель, эссеист, литературный критик, историк литературы.
Окончил русское отделение филологического факультета ЛГУ. Работал учителем в сельской школе (1964—1965), сотрудником Всесоюзного музея А. С. Пушкина в Ленинграде (1965—1966). Дебютировал как критик в журнале «Звезда» (1964). Печатался в газетах и журналах Ленинграда, Таллина, Москвы, Парижа, Дортмунда и др., ряд статей публиковал под фамилией матери С. Гедройц.
Несколько лет вёл в журнале «Звезда» рубрику «Уроки изящной словесности», в петербургской газете «Дело» — постоянную рубрику «Взгляд из угла». Автор около тысячи публикаций в периодической печати.
Редактор отдела прозы в журнале «Нева» (с 1966), заведовал этим отделом (1988—2002), участвовал в создании «Петербургского журнала „Ленинград“» (1993, вышел всего один номер), один из редакторов журнала «Постскриптум» (1995—1999, с Т. Вольтской и В. Аллоем), редактор отдела прозы альманаха «Полдень. XXI век» (2002—2012).
Самуил Лурье
НОВООТКРЫТЫЙ ХУДОЖНИК
Гертруда Стайн и её «автобиография Алисы Б. Токлас»
в переводе Ирины Ниновой
Ещё совсем недавно американская писательница Гертруда Стайн существовала в сознании даже начитанных русских как некий призрак из истории чужой литературы.
Её знали по имени да по справке из Краткой Литературной Энциклопедии – а справка убеждала, что тут и знать нечего: так все примитивно и в то же время так непонятно, что наверняка очень скучно, – и довольно с нас.
«Лит. искания Стайн носили формалистический характер. Полагая, что искусство должно передавать ощущение непрерывно длящегося настоящего времени, Стайн пыталась добиться этого эффекта повторением одних и тех же фраз, с небольшими изменениями... Присущее Стайн обострённое чувство слова быстро выродилось в косноязычную абстракционистскую прозу, предельно оторванную от всего предметного и рационального...»
Автор, так аттестованный, удостоиться перевода в Советском Союзе, разумеется, не мог. Спасибо и на том, что переводили Э. Хемингуэя – довольно прилежного, как теперь очевидно, ученика Гертруды Стайн. В своё время он отдал ей дань, поставив эпиграфом к своему роману «И восходит солнце» («Фиеста») одну фразу из разговора с Гертрудой Стайн, ставшую крылатой: «Все вы – потерянное поколение...». Этой одной фразой знакомство русских читателей с текстами писательницы практически исчерпывалось.
И по иронии судьбы случилось так, что неизвестная почти никому писательница больше запомнилась в качестве персонажа знаменитой книги того же Хемингуэя «Праздник, который всегда с тобой». И это был персонаж неприятный, в тёмном облаке какой-то стыдной тайны, в луче холодной насмешки, якобы снисходительной. Собственно, ничего определённо дурного Хемингуэй о Гертруде Стайн не сказал – и даже признал за нею талант и ум, и кой-какие творческие достижения, – но вместе с тем намекнул, а точно – пытался внушить читателям, что все это не такого крупного калибра, чтобы прощать столь странной особе личные слабости.
Так что, говоря строго, до появления на русском языке «Автобиографии Алисы Б. Токлас» Гертруда Стайн была для нас – для большинства из нас – не просто призрак: это была оклеветанная тень.
И удивляет не только храбрость переводчицы Ирины Ниновой, ещё неопытной десять лет назад, взявшейся на свой страх и риск за бесконечно трудную работу, – поражает ее проницательность, какой-то особенный историко-культурный такт: из сочинений Гертруды Стайн она выбрала ту самую – быть может, единственную—книгу, опубликование которой разом уничтожает все предубеждения, потому что и метод Гертруды Стайн, и ее личность тут предстают во всей обаятельной силе.
Мы собственными глазами видим теперь, как грубо нас обманывали: косноязычным абстракционизмом объявляли неслыханную конкретность, и выдавали за унылый абсурд результаты блестящих наблюдений, ну и, конечно же, никакой мемуарной сплетне не под силу омрачить привлекательность главной героини этого автобиографического романа.
Эта книга из тех, что вселяют в читателя неколебимое доверие к автору: мы до такой степени усваиваем его взгляд на вещи, что думаем, будто это он по счастливому совпадению разделяет наши мысли. В частности, как-то само собой выходит, что несколько слов Гертруды Стайн о Хемингуэе затмевают – и, пожалуй, объясняют почти все, сказанное Хемингуэем о Гертруде Стайн.
И вообще – совершенно понятно, почему современникам с нею приходилось трудно. В конце двадцатого века – после Хлебникова, после Кафки, после Добычина – мы догадываемся о закономерностях, определяющих траекторию писателя, подобного Гертруде Стайн.
Но она эту судьбу испытала едва ли не первая, – в эпоху ее дебюта этот тип
литературного дара даже люди богемы не умели уверенно отличать от психического расстройства.
Ее ведь, как мания, снедало чувство долга – долг состоял в том, чтобы как можно точней, не упуская ни оттенка, записать собственный внутренний голос, – и сколько бы ни мечтала она о счастье быть понятой, – но поступиться ради этого счастья (тем более – ради сопутствующих благ, вроде славы) ни строкой, ни словом, ни запятой (то есть отсутствием запятой) не могла себе позволить.
Все вокруг старались писать, как другие, только лучше, по возможности – гораздо лучше. А она хотела исполнить свой долг – и создавала тексты по образу и подобию собственных мыслей, не признавая других образцов. Этот злосчастный внутренний голос неумолимо диктовал ей сочинения, не обладавшие литературными достоинствами – во всяком случае, такими чертами, какие тогда нравились другим в других. Ценность ее прозы усматривалась разве только в том, что именно эти предложения пришли ей на ум – и что только ей, никому больше – и что они записаны точно. Это было ненадёжное, недостаточное обоснование. Мало ли что приходит человеку в голову. Тождество (к тому же недоказуемое) внутренней речи и письменной – что тут особенного, а главное, что хорошего, какая от этого польза или хотя бы в чем красота? Автор пишет, как думает, а думает не так, как пишут другие? Тем хуже для этого автора.
Писатели не понимали Гертруду Стайн, и она дружила больше с живописцами. Матисс и Пикассо тоже ненавидели пошлые условности ремесла, почитаемые как законы искусства. Над Матиссом и Пикассо потешались в точности, как над нею, – а потом вдруг каким-то чудом публика сама научилась их любить, – значит, и у Гертруды Стайн была надежда...
В «Автобиографии Алисы Б. Токлас» Гертруда Стайн о своей литературной участи говорит легко, и свою личную жизнь изображает чуть ли не сплошным праздником, и вообще соблюдает тон светской болтовни как бы о пустяках (впрочем, бесценных, и ей это отлично известно), – и все же книга серьёзна, как исповедь.
Потому что написана она, в сущности, о единственно важном для Гертруды Стайн – о том, как она, вот эта самая книга пишется – как возникают в уме и переходят на бумагу предложения, из которых она состоит.
И каждая фраза пылает жаждой совершенства, то есть абсолютной честности, когда устройство фразы передаёт реальную жизнь мысли в реальном времени мышления: как перетекает предмет мысли в предмет
речи.
Люди думают без знаков препинания, да и общепринятый порядок слов, и грамматические времена, – не что иное как удобный самообман Сознание, предельно сосредоточенное на своей истинности, отчаянно ищет личных речевых средств – и торжествует как одержанную победу каждое законченное высказывание.
Так что было бы не совсем верно полагать, будто Ирина Нинова перевела эту прозу с английского на русский.
Она переводила с одного несуществующего языка на другой, небывалый. Само собой, необходимо требовался особенный синтаксический рисунок, тщательно процеженный словарь – и мастерство, и вдохновенье... Вытачивая бесчисленные подробности, до изнеможения уточняя нюансы, Ирина, кажется не успела заметить, что добилась несравненно большего, чем самое полное сходство копии с оригиналом: создала образ новой интонации – прежде неизвестной, отныне незабываемой.
Один Бог знает, как это ей удалось. Все пишущие мечтают о таком, иные же целую жизнь бьются тщетно. Правда, у Ирины не было времени ждать. – но разве она догадывалась об этом?
Её терзала неистовая взыскательность к тексту – единственная страсть Гертруды Стайн – это не похоже на случайность. Почти десять лет она не расставалась с переводом романа (опубликованного впервые в трёх номерах журнала «Нева» 1993, №№ 10, 11. 12). За это же время успела перевести две пьесы Эжена Ионеско, несколько литературных эссе Иосифа Бродского и Владимира Набокова, очерки Александра Дюма новеллы Огюста Вилье де Лиль Адана повесть-сказку Д’Онуа публицистику Бертрана Рассела Альбера Камю, Роберта Конквеста Салмана Рушди, Ханса Коннинга и других Некоторые вещи Ирина переводила быстро, почти сразу набело, а вот проза Гертруды Стайн потребовала груды черновиков.
Появлению в журнале «Автобиографии Алисы Б. Токлас» предшествовали сотни страниц машинописи, испещрённые бесчисленными поправками и вариантами Переводы каждой главы романа существуют в нескольких редакциях. И, наконец, самые последние многочисленные уточнения в журнальной корректуре были присланы Ириной из Англии из университета в Норвиче, куда она отправилась по приглашению Британского совета в частности и для того, чтобы лучше изучить литературу, посвящённую Гертруде Стайн...
С завершением своего труда Ирина Нинова выросла в искушённого, опытного переводчика одного из самых многообещавших молодых талантов петербургской переводческой школы Эльги Львовны Линецкой, может быть, лучшей творческой школы в нашей стране. И сколько бы ни появилось ещё переводов неповторимой американской писательницы, связавшей свою судьбу с Парижем XX века поколения читателей будут отождествлять искусство Гертруды Стайн и ее облик – с мелодикой первого русского издания.
Гертруда Стайн больше не призрак Она стала голосом ясным и глубоким, исполненным тончайшего веселья и серьёзности почти наивной. Этот голос ей подарила молодая задумчивая женщина – Ирина Александровна Нинова. Подарила и ушла навсегда, насовсем, против воли увлекаемая безжалостной судьбой.
Часть её жизни несправедливо краткой, осталась в книге Гертруды Стайн. Потому что текст – как любовь: непрерывно длящееся настоящее. Потому что роза это роза это роза это роза
Ирина Нинова. Фото И. Малкиэля
Ирина Александровна Нинова, ряд лет работала как специалист – переводчик в области реферирования научной литературы Отдела информации Русского музея в Ленинграде. Свободно владея помимо английского и французского, основательно занималась изучением испанского и немецкого языков.
С 1991 по 1993 годы в номерах русской версии международного журнала «Lettre internationale» /Всемирное слово в переводах Ирины опубликованы статьи следующих авторов:
Иосиф Бродский. Altra ego
Иосиф Бродский. Нескромное предложение
Михаил Игнатьев. Европа
Ханс Коннинг. Официальная память. Заметки о национализме
Игорь Стравинский – Джорж Баланчин. Диалоги.
Гертруда Стайн. Париж Франция (с послесловием переводчика о писательнице)
Роберт Конквест. Сталин сегодня (глава и из книги с предисловием переводчика «Тот, кто нёс гибель народам»
Салман Рушди. Декларация независимости
Пьесу Эжена Ионеско «Король умер» (погребена в архиве из –ва журнала Современная драматургия).
В отдельных изданиях в переводах Ирины опубликованы:
Огюст Вилье де Лиль Адан, новеллы в кн. «Избранное» Л.,Худ. Л-ра, 1988
Александр Дюма. Путевые впечатления в России, в издании соч. в 3-х т.,М.,1993
Альбер Камю, Бертран Рассел. Нобелевские речи. В кн. Лекции и речи лауреатов Нобелевской премии по литературе. СПб изд –во Худ. литература.
Гертруда Стайн. Автобиография Алисы Б.Токлас. журнальный вариант романа, ж. «Нева» 10 -11-12, 1993.
В 2000 году, Изд- во Ина –Пресс выпустило роман Гертруды Стайн Автобиография Алисы. Б. Токлас, уже спустя годы после смерти Ирины вследствие тяжелой болезни, с включением в это издание глав, не вошедших ранее в журнальную публикацию .
Состоялось первое знакомство русских читателей с творчество всемирно известной англоязычной писательницы, представительницы европейского литературного авангарда 20 – годов 20-го века.
Автор, через дневники своей героини, поведала читателям прелестные и удивительные истории художественной жизни Парижа первого десятилетия 20 века, свидетельницей и участницей которой она была, и не только, но также коллекционером , меценатом , другом Пикассо, Матисса и многих других художников Монмартра, тогда молодых и нищих, а потом всемирно знаменитых, рассказала о разных судьбах и атмосфере тех лет, вплоть до 1-й мировой войны , в совершенно необычной языковой стилистистике. Книга, обложку которой украсила по выбору редакции обнаженная женская фигурка работы Майоля, вышла небольшим тиражом и разошлась мгновенно. Творчество Гертруды Стайн представил читателям в своем послесловии –к этому изданию известный петербургский литератор и критик Самуил Лурье, оценив также высочайшее качество перевода с английского на русский, назвав труд переводчика «литературным подвигом».
«Она переводила с одного несуществующего языка на другой, небывалый…
Ирина кажется не успела заметить что добилась несравненно большего, чем самое полное сходство копии с оригиналом: создала образ новой интонации – прежде неизвестной, отныне незабываемой".
