Луч надежды блеснул в декабре 2002-го из левой, красной части спектра, когда мэр Москвы Юрий Михайлович Лужков /Ю. М./ выступил с предложением вновь рассмотреть возможность переброса части стока сибирских рек в Среднюю Азию и подробно изложил аргументы в пользу собственного варианта отвергнутого ранее проекта в письме В. В. Путину, за два года до того ставшему президентом России. Не дождавшись ответа, в 2008-м году Ю. М. опубликовал свою монографию: «Вода и мир», с целью ознакомить со своим планом переброса сибирских вод широкую общественность. Было бы несправедливо, если в сочинении, где сказано столько добрых слов о Сталине, Молотове и Хрущёве, о Путине, Жириновском и Березовском, не был бы упомянут столь яркий политик бурного предыдущего двадцатилетия, как столичный мэр Лужков.
Этот крестьянского происхождения /его прадеды ещё могли быть частной собственностью верных слуг государевых – помещиков Михалковых/ очень русский во всех отношениях человек, с одной стороны, почти портретно похож на «неизвестного героя» стихотворения С. Я. Маршака:
Среднего роста
Плечистый и крепкий,
Ходит он в белой
Футболке и кепке…[18]
Действительно, крепенький как выросший под ёлочкой во влажном мху гриб боровичок, он и в пенсионном возрасте, напялив футболку, гонял футбольный мяч, с азартом, до седьмого пота предаваясь любимой народом игре, и не проявлял при этом никакого интереса ни к элитному теннису первого российского президента, ни к дзюдо и олигархическим горным лыжам второго.
Но с другой, гораздо более важной для обсуждаемой проблемы стороны, к нему полностью приложим краткий и яркий слоган, придуманный итальянскими рекламщиками малолитражного автомобиля марки «Фиат»: «Наш автомобиль изнутри больше, чем снаружи». И Ю. М. изнутри был тоже больше… больше не только себя снаружи, но больше и всех своих политических оппонентов. Больше – потому, что, похоже, только у него, единственного в правящей российской элите, только под его простецкой кепкой располагался источник конструктивного стратегического мышления.
Вывод этот с необходимостью следует из разработанного им ирригационного проекта: Сибирь – Средняя Азия. О чём это он? Что его так глубоко беспокоит: судьба Арала? судьба населения бывших братских республик? Возможно... Но только в той разумной мере, в которой все это относится к единственной основной теме проекта: к стратегии будущего существования России. Стоящий перед страной судьбоносный вопрос был ясен всем: что делать, чем жить, когда существенно уменьшатся валютные поступления от продажи энергоносителей /а они в обозримом будущем непременно уменьшатся, либо за счёт истощения запасов, либо из-за успешной конкуренции альтернативных возобновляемых источников энергии или если, наконец, будет решена проблема управляемого термоядерного синтеза, либо за счёт некой новации, о которой пока никто ещё и не подозревает/. Не ясным, не очевидным, не однозначным представлялось решение этого трудного вопроса. Думали о нем и в руководстве, и в олигархате, но не так уж и многие. Большинство полагало: «на наш век нефти и газа хватит, а после нас хоть делюж, хоть всепланетная засуха, хоть термоядерная война», но в трезвом состоянии и не в своей компании озвучивали это простое соображение не часто и как бы шутя.
Кремлёвские мечтатели из окружения младшего партнёра дуумвирата Дмитрия Медведева и записного прожектёра Анатолия Чубайса, одно только имя которого вызывало зубовный скрежет у евразийских патриотов, полагали связать постсырьевое светлое будущее России с развитием конкурентноспособных на мировом рынке наукоёмких производств и предлагали проекты типа различных нанотехнологий для создания made in Russia устройств нано /то есть атомных/ размеров на базе отечественной силиконовой долины с наукоградом «Сколково».
Наукоёмкие новации получили восторженную поддержку на основных правительственных телевизионных каналах. В правильности выбранного пути и прозорливости президента и премьера, как и в грядущем успехе предприятия, никто из учёных экспертов, политологов, футурологов и экстрасенсов, приглашённых на аналитические и дискуссионные программы, не сомневался. Вглядываясь в глубь отечественной истории приглашённые эксперты обнаружили предтечу российской разновидности нанотехнологий в виде тульского косого Левши, без мелкоскопа, подковавшего аглицкую стальную блоху. Упоминались также славные имена Ломоносова, Менделеева, Попова /не Гавриила – мэра, предшественника Лужкова, не Евгения – писателя и диссидента, а Александра – изобретателя радио/ Басова и Прохорова /не Михаила – олигарха и Куршавельского проказника, а Александра – Нобелевского лауреата, изобретателя лазера и мазера/, Калашникова /не Степана – купца и кулачного бойца, воспетого Лермонтовым, не Сергея – депутата Госдумы от ЛДПР, не Леонида – депутата Госдумы от КПРФ, а Михаила – оружейника, изобретателя мировой славы одноименного автомата/ и почему-то также Исинбаевой Елены – чемпионки мира по прыжкам с шестом и Димы Билана – певца, победителя конкурса Евровидения.
Однако в кругах, вращающихся слева и справа от извилистой генеральной линии, отношение было более чем прохладное. Говорили разное, но все в пику и все супротив. Одни были уверены в том, что нанопроект не более чем образец Маниловской мечтательной фантазии и затевать его ни в коем случае не стоит. Так уже было и так будет: приобщённые для его реализации не витающие в горних облаках теоретики, а ушлые да дошлые практики, денежку эту долгую, вжик-вжик, распилят, по офшорам запрячут и разбегутся как тараканы ночью при включении света на кухне, кто куда. Так что пока нефть ещё капает да пока газ ещё пузырится, денежку лучше всего запрятать у надёжных чужих людей на тот чёрный день, когда халява закончится, а тогда уж и распорядиться сохранённым достоянием, имея в виду прежде всего общественную пользу, и в согласии с возникшими к тому времени обстоятельствами, ныне, увы, непредсказуемыми. Другие копали глубже и охватывали ширше. Они полагали весь этот проект русофобской либеральной и дерьмократической затеей и отвергали его из самых общих соображений. В мягком варианте говорилось, что, в самом лучшем случае, приложив непомерные усилия и испытав очередные лишения, Россия выйдет с этими своими нанотехнологиями, дай-то Бог, на какое-нибудь там седьмое, если не на семнадцатое место в мире. А седьмое – не наше место. Наше – первое, ну, в крайнем случае второе, сразу вслед за китайскими товарищами. И занять это место мы должны, двигаясь своим собственным евразийским путём, а не чуждым, навязанным нам с западной стороны. Да и простой народ переносил нанозатеи властей в острый частушечный фольклор:
Ташкент, 80-е годы. Я с дочерью друга-однокурсника Игоря Видревича Таней. Она еще очень нескоро станет матерью моего внука Александра Сергеевича.
Суть обмана – филигранна. Ведь не видно то, что нано. В более жёстком варианте говорилось, что русскому народу опять, в который раз, предлагают наступить на те же грёбанные грабли. Что началась эта беда с потери первородного национального пути развития, с вреднейших реформ царя Петра I, решившего Европу догнать, чтобы перетащить туда из Евразии застывшую в величественном покое Россию. И принялись догонять… и пошло-поехало, догоняем и до сих пор. Сбрили бороды, надели короткие немецкие кафтаны и тесные башмаки с бантами, кто – вместо шитых по ноге сапог, кто – выпростав лапы из просторных лаптей, и пустились догонять. Сколько народу по пути потеряли… одно только Петрова Града строительство чего стоило. Ладно… догнали. Отдышались, кровь и пот утёрли, мозоли срезали, сели лет на двадцать отдохнуть. Поели, поспали – глядь, та Европа опять вперёд убежала. Мы – снова догонять. И так все триста лет. И проект этот о том же, и нас, теперешних – туда же… Хватит! Пора кончать. И возвратиться, наконец, к своему исконно русскому. И ранее в России были мыслители, которые необходимость эту понимали. И основы национальной нашей жизни сформулировали в виде триады: самодержавие, православие, народность. Второе и третье уже успешно возрождается и крепнет. И первое не стоит отбрасывать прочь без всенародного обсуждения… лучше бы подумать о форме его существования в новых условиях. А гонки-догонки эти кончать надо ещё и потому, что сегодня каждому ясно: Европа эта и Запад весь бежит к своему закономерному концу, бежит все быстрее в пропасть, которую своим колониальным прошлым и нынешним мультикультурализмом сами себе отрыли, а России ещё жить и жить. А как и на что нам далее без них, но и без нефте-газа достойно благосостоять, решать будем соборно, собравшись всем миром. Решать будем сами, без америкосов, евросоюзников и собственных наших жидомассонов.
Оригинальное либеральное и демократическое решение проблемы предложил Владимир Жириновский. Он обратил внимание на то несомненное обстоятельство, что бескрайние леса российского Севера и Сибири являются основными лёгкими нашей, все более больной, астматической, задыхающейся планеты. Это они, наши русские леса, поставляют в атмосферу большую часть кислорода и поглощают сравнимое количество углекислого газа. А безлесные пространства индустриальных стран, и старых европейских львов, и новых, наглых азиатских тигров, наоборот: пожирают наш кислород и отравляют нас углекислотой. И потому будет не слишком жирно, а, наоборот, разумно и справедливо, если часть прибыли, полученной за счёт организованного на нашей территории газового обмена, львы и тигры передавали бы России в виде платы за закупленный выделенный кислород /как ранее за нефть и газ, пока их хватало/ и за поглощённый углекислый газ тоже /типа как платили ранее за утилизацию радиоактивных отходов/.
Этот, по таким критериям как наличие ценного возобновляемого ресурса и его востребованность, весьма привлекательный проект, а по величине трудовых и транспортных затрат даже превосходящий предыдущий нефтегазовый, имеет по сравнению с ним только один, но очень существенный и пока непреодолимый недостаток. Здесь, в отличие от нефти и газа, нельзя перекрыть кран и прекратить злостному неплательщику или политическому противленцу поставку продукта. Автор предлагает в таком критическом случае пригрозить строптивым партнёрам по бизнесу пожечь к чёртовой матери или продать китайцам на вырубку все российские леса, но львы и тигры вряд ли поверят и испугаются. Так что, увы и ах… жаль… как пелось в старинном романсе: мне бесконечно жаль моих несбывшихся мечтаний…
Единственный, реально осуществимый проект, по совокупной доходности превосходящий в несколько раз то немалое, что давала продажа всех российских энергоносителей, предложил только Юрий Лужков. «Вода – это жизнь», пресная – в не меньшей степени, чем жириновский кислород, и в этом качестве её предлагалось продавать как питьевую и поливную. Проект обладал всеми совокупными достоинствами и его реального нефтегазового предшественника, и воздушного фантастического конкурента.
От нанотехнологичного проекта его выгодно отличало отсутствие необходимости совершать в обществе психологический перелом путём ценностной переориентации. Все важное оставалось без изменений. Только по газовым трубам потекла бы питьевая вода, а по нефтяным, после их очистки от нефти зарубежными приглашёнными специалистами по ликвидации нефтяных пятен в морях и океанах, поливная. Полезный продукт будет возобновляем как кислород, но при надобности его непрерывное течение легко может быть перекрыто. Конкурентная борьба с другими поставщиками не представлялась опасной, так как в распоряжении России имеется четверть всех мировых запасов пресной воды. Первым этапом этого грандиозного стратегического плана, плана на долгие десятилетия, если не на века, обеспечивающего благосостояние русского и всех других, населяющих Россию народов являлся проект переброса части вод из бассейна Оби в Среднюю Азию. Ю. М. – доктор химических наук, профессор МГУ, заслуженный изобретатель и рационализатор, имеющий в активе, как автор, но много более, как соавтор, целую сотню патентов, представил проект с детальными научными обоснованиями. Обоснования были:
– Климатологические, демографические, футурологические. С наступлением глобального потепления и резкого роста населения, особенно в маловодных областях Азии и Африки, потребность в пресной воде будет непрерывно возрастать.
Вывод: Для нынешнего столетия будет характерна продажа пресной воды на мировом рынке в объёмах, сравнимых с объёмами продажи нефти. — Экономические. В связи с постоянным ростом спроса цена воды также будет возрастать. Уже в настоящее время в Египте 1 кубометр поливной воды стоит 1,25$, а питьевой – 3$. — Технические, с цифрами в руках. Из Западной Сибири через Казахстан в Среднюю Азию будет прорыт канал длиной в 2550 км, шириной в 200 м и глубиной в 16 м, использующий всего лишь не более 7% стока реки Обь, но дающий при этом количество воды
/27 кубокилометров ежегодно/, достаточное для орошения 4,5 миллионов гектаров земли. Такое количество поливной воды по египетским ценам начала века будет стоить государствам Средней Азии 30 миллиардов долларов. /Вода – это жизнь. Захотят жить – заплатят/.
– Важнейшее геополитическое обоснование приведу дословно: «Осуществление проекта заставит всех среднеазиатских политических деятелей соизмерять свои политические амбиции с реальными социально экономическими последствиями».
Лужков планировал получение Россией плату за воду со среднеазиатских республик большей частью не валютой, а продукцией их, основанного на покупной воде, поливного земледелия. Он писал, что земли Средней Азии плодородны, климат благоприятен для возделывания широкого набора сельхозкультур, и такой подход позволит много проще и дешевле решать российские продовольственные проблемы, чем развитие сельхозпроизводства на её собственной территории. Любопытно, что новация эта для междуречья Сырдарьи и Амударьи лишь хорошо забытое старое. С древности и до установления Советской власти в Средней Азии, в отличие от России, церковные и светские феодалы /баи/ были владельцами не всей наличной пахотной земли /земля без воды ничего не стоила/, а всей поливной воды и всех гидротехнических сооружений. И местное крестьянство /дехкане, не крепостные как в России, а лично свободные / платило им за воду частью урожая, собранного и с их собственной земли, политой их собственным потом и байской водой. По новому проекту коллективным Большим Баем становился российский Водопром /типа как бывший Газпром/. 84 Это он так, несколько велеречиво, о том самом кране, который можно в любой момент перекрыть, и ещё он о том, что живительной водой, ценой на неё на постсоветском и всяком ином пространстве, можно будет манипулировать в политических целях ещё проще и эффективнее, чем газом. Не знаю, как вам, а мне лужковская манера выражаться прямо, простецки нагло и без тени лукавства представляется меньшим злом, чем округлая толерантность слов, сопровождаемых хитрованскими улыбочками для проницательной части электората. А от себя улыбчивым хочу посоветовать: в условиях наступающей засухи и водного дефицита более устрашающим чем «замочить в сортире» обещанием неотвратимого наказания было бы: «засушить в зиндане». Так, малые народы Крайнего Севера не понимают ближневосточного происхождения рассказов об христианском аде с его огнём и жарой, их много сильнее пугал бы смертельный полярный холод.
Ну, и как восприняла верховная власть этот замечательный проект? Обрадовалась? Наградила талантливого проектанта, добавив ему ещё орденов, медалей, национальных премий и президентских благодарностей? /Отмечу, что всего такого, полученного за долголетнюю успешную мэрскую службу, у Ю. М. было предостаточно: орденов и медалей всего 39, из них 8 были выданы ему, в прошлом безбожнику и активному члену КПСС патриархом Московским и Всея Руси Алексием II и его преемником патриархом Кириллом за заслуги перед русской православной церковью. И нечего на этот счёт губы кривить и постную морду делать. Даже и сам святой апостол Павел начинал свой жизненный путь как христианский гонитель. Всего наград у Лужкова несколько больше, чем было у маршала Жукова, у того – всего 30 орденов и медалей, советских и иностранных. / Распорядилась о реализации? Отнюдь нет. Ничего подобного. Они испугались. Испугались: его популярность теперь вырастет так, что на следующих после опубликования книги «Вода и мир» президентских выборах 2012-го года он сможет разорвать правящий тандем, заменив Медведева собой.
Поэтому в 2010-м году Медведев решает проблему Лужкова, издав указ «О досрочном прекращении полномочий мэра Москвы, в связи с утратой доверия Президента Российской Федерации». Ничего подобного в истории нашей страны до правления тандема вспомнить не могу, кроме песенки, распеваемой в 1953м году восьмилетним Витькой Пашкетом: «Берия, Берия потерял доверие, а товарищ Маленков надавал ему пинков/. С Берией было все ясно. Его закадычный друг-товарищ Маленков так отчаянно распинался, когда узнал, что тот, будучи шпионом трёх вражеских государств, планировал вооружённый захват советской власти. Однако в случае с Лужковым причина утраты доверия президента к московскому мэру не разъяснялась и гуляла сама по себе в виде слухов и домыслов. Более всего писалось и говорилось о том, что размер воровского обогащения клана Лужков – Батурины – Евтушенков, коррупция в строительном бизнесе, а также прочность связи лужковского семейства с Московской мафией превысили допустимый предел президентского доверия. Само собой – доля правды здесь есть. Как по времени и по месту не быть… Но вся она целиком – лишь крючок, только ухватистый инструмент для отлова опасной хищной рыбы, но не причина оного. Причина только в вышеупомянутом страхе.
Свою карьеру руководящего работника Ю. М. начал в Брежневскую эпоху, полностью освоив её уже описанную в этом тексте уникальную производственную этику. Лужков доказал её высокую, даже выше прежней, эффективность и в новые, совсем не застойные времена в богатейшей стране, где земля утыкана полезными ископаемыми плотнее, чем филипповская булка изюмом.
Он презирал тех из людей, которые хотели и умели только воровать. Он сам так никогда не поступал и не держал таких соратников в своём окружении. Все время, которое он провёл на посту столичного мэра, он конечно же ещё и работал, работал истово и азартно, не покладая рук. И оставил тому в Москве многочисленные свидетельства. По общему мнению, он передал столичный мегаполис Сергею Собянину в намного лучшем виде, чем получил его от Гавриила Попова. Разумеется, не все построенное в Москве за 18 лет его правления, в стиле, получившим название лужковского, получило всенародное одобрение. Одни упрекают Ю. М. в грубой примитивности вкуса, относя его фирменный стиль к китчу уровня турецко-египетской курортной архитектуры. Другие категорически не одобряют пристрастие Ю. М. к творчеству скульптора Церетели и художника Шилова. Третьим очень не нравятся небоскрёбы комплекса Москва-Сити. Четвертые настаивают на том, что почти все, что сделано, сделано халтурно или запредельно задорого. Но есть и многие такие, в большинстве своём новые русские москвичи, кому нравится все. Прошло пять лет с момента политического обнуления Лужкова, и президент Путин, увидев на какую высоту забросило его, путинский рейтинг, событие: «Крым наш», понял, истинную величину опасности, которой ему удалось избежать. Понял, как много более, чем представлялось в 2010-м году, был опасен московский мэр, пытавшийся получить себе и этот, за счёт присоединения Севастополя и всего Крыма к России, рейтинговый подъем. Кепконос каким-то шестым чувством ощущал, чего на самом деле страстно хотят простые российские избиратели, ощущал даже по времени и до того, как люди — это своё желание осознавали. Так, ещё в 1996-м году он выступил в Совете Федерации с инициативой признать город Севастополь частью России. Несколько позже, выступая уже в Севастополе, агитировал за возвращение в Россию всего Крымского полуострова. В то время в правящей российской элите Лужков был единственным яростным проводником такой, тогда ещё не слишком популярной идеи. Но не только это… В 2002-м он предложил горячо обсуждаемый сегодня план возвращения памятника Дзержинскому на Лубянку. В 2010-м году он поддержал прохановскую идею развесить в Москве 10 плакатов с портретами Сталина к празднику 65-летия Великой Победы, с много большим размахом реализованную на праздновании 70-летия. Такова у этого очень опасного человека была острота политического чутья. Мне, со своей колокольни, жаль, что с уходом Ю. М. в частную жизнь, его проект с сибирской водой для моей исторической родины перестал обсуждаться. Хотя там ни слова не было сказано о спасении Арала, можно было предположить, что при таких кубокилометровых объёмах предполагаемых поставок и несчастному водоёму что-то перепадёт. По крайней мере, поступление российской воды позволило бы сохранить хотя бы то немногое, что от бывшего моря осталось. Но надежда умирает последней. И я надеюсь, что Путин в конце концов нефтегазовой эры поступит с водной идеей Лужкова так же, как он поступил с его крымской идеей. Даст ей, со временем, зелёный свет, пусть и без упоминания славного имени автора… Что же касается до моих земляков, то, думаю, что им безразлично кто конкретно будет управлять водонапорнымводозапорным краном: Лужков-бай, Путин-бай или кто-то ещё. Продолжить этот раздел я хочу правдивой историей из далёкой весны 1975-го года, начавшейся в тот её рабочий день, когда в коридоре Института электроники меня остановил недавно назначенный новый заместитель директора института по общим вопросам подвижный, высокий, поджарый, очень смуглый, всегда с наголо обритой головой, уже известный в институте своим своеобразным юмором Искандер Каландарович Каландаров – в недавнем прошлом генерал МВД, недавно уволенный в запас с большим подковёрным скандалом, о причинах которого шепталось разное, но более – по части того, что он будто бы собрал опасный компромат на первых лиц Республики, и его задвинули от греха подальше, пока не дошло до гневливой временами Москвы. Он спросил: «Знаешь меня?» и, не обращая внимания на мой утвердительный кивок, представился: «Я ваш новый замдиректора института генерал-майор милиции в отставке Искандер Каландаров. А ты, Владимир, теперь будешь мой заместитель по общим ответам на общие вопросы. Самый общий ответ знаешь?.. Вижу, нет, не знаешь… Самый, самый общий ответ: /и с полуулыбкой под прикрытыми веками невесёлыми глазами/ Да пошли вы все на[19]… Ну, шучу, шучу… Пулат Убаевич /тогда и. о. директора института/ поручил нам с тобой найти место для институтской зоны отдыха в районе Чарвак-Бричмулла, ты там родился /генерал по милицейской привычке уже посмотрел, вероятно, моё личное дело/, думаю, места хорошо знаешь, друзья там у тебя есть. У меня тоже есть… местные начальники милиции. Завтра с утра поедем.»
предыдущая страница | следующая страница
[18] Кепка была его фирменным знаком. Любопытно, исследовал ли ктонибудь зависимость меры народной любви и уважения к правителю от вида его головного убора? Кепку носил В. И. Ленин. Сталин — фуражку военного образца. Все остальные советские руководители — от Хрущева и до Горбачева — только шляпы. Простой русский рабочекрестьянский люд кепку считал своей и любил, военную фуражку уважал, а к шляпе относился со снисходительным презрением: а ещё шляпу надел… такие дела.
[19] Похоже, таким и был его общий ответ высокому начальству МВД Узбекистана, отправившего его в отставку. Возможно, что и в отставке он представлял серьезную опасность, так как вскоре погиб, сбитый неопознанной машиной, залетевшей на остановку, где он, в дождливых осенних сумерках, стоял в одиночестве, ожидая трамвая. Свидетелей не было.
