Известно, что у Чернильницы в голове вместо ума - чернила...  Но так как в голове у неё только чернила, то она, разумеется, все перепутала...
                                                                                                 Феликс Кривин

ЕСТЬЛИЯ И ЧЕРНИЛЬНИЦА

Жил да был маленький о трех углах
Столик по прозвищу Естьлия
Он мерз в дальнем углу
Прикрыв только лишь грудь
Пожелтевшим листом газеты Известия

Два часа в скоротечные сутки
Он трепетно нервничал
Наблюдая за тем, как слабое солнце
Скребет ногти об окошко в углу рядом с ним
Покрытое грязью и плесенью

И вот подсела к нему в один вечер
Чернильница
Пурпурным блеском в глазах подмигнула ему
И заставила вздрогнуть, откликнуться

Он расправил тогда свою грудошку
Ровную, крепкую
Напряг длинные ноги
Стройным станом озарил комнатку ветхую

А товарищ Чернильницы
Нежен хвост, да тверда головушка
Бесстрашное, бледное, нежное
Перышко

Стало в душу Чернильницы
Яро кунаться оно, задержав дыхание
Терять разум и в поле просторном стонать –
На листу белом, не помня себя, танцевать
Едва сохраняя сознание

Синей кровушкой выводило оно узоры
Красоты невиданной
Возводя города
С мостами, людьми, площадями, дорогами
Пыльными, длинными

И с пожарами жадными
С реками, боли с рук смытой полными
Слез любви безответной до рвоты уже обглотавшимися
И с глазами большими, открытыми
Что блестят отражениями
Не того, что видется, а того, чего жаждется

И подпрыгнуло Перышко
Возгорев в синем, отчаянном пламени
И бросилось, что было сил, вниз головой
На груди столика камень, напрягшийся в ожидании

И упало бездыханно, точку поставив
Да разбив о кору накипи мыслей крепку головушку
И усохла тогда на дне стеклянной души
Мечтательной девушки
Иссине яркая кровушка

Уползло солнце в овраг
Усталое, дрожащее, бледное
Постарел и осунулся
Сквозь призму души опустевшей Чернильницы
В потолок глядя, Естьлия

Покрыл пепел теплым бархатным слоем
На груди впалой шрам рубленный
И сгорели листы в глубине безрассудной печи –
Его память о единственной
За всю его жизнь возлюбленной

.:. :.: .:.