В ссоре с осенью
* * *
Знаешь, об осени лучше молчать теперь...
осень не любит в открытую настежь дверь
нагло врываться, истерик вязать канитель —
осень иная, и действа её, и цель...
я узнаю по повадкам её, поверь,
осень крадётся как чуткий опасный зверь,
хоть и прекрасна...
Осень всегда выжидает свой час, черёд,
с флейтой дождя пробираясь сквозь слух вперёд,
и настигает врасплох, ведь никто не ждёт,
жадно целуя затылок, запястья, рот...
и, перемножив нечет в уме на чёт,
чат обживает — курит, не спит, не врёт,
только играет... Ясно?
РАЗГОВОР
1. С другом
Нет ни начала, ни конца —
за словом возникает слово,
игрою чувств ложась в основу
подвижной мимики лица,
плюс метки пауз — неизменны…
в них значим даже каждый вздох,
как на скрещении дорог
возможность жизни перемены...
Скороговорки ли поток,
медлительности ль, чтоб оттаять…
не всё, но что-то схватит память,
где фразы важен узелок.
Слова в озвученную весть
ложатся не без капли вздора…
что ж, всех оттенков разговора,
пожалуй, и не перечесть...
2. С ангелом
...что мне ещё сказать – не знаю,
Тебе известна мысль моя,
пока я только подбираю,
чтоб выразить её — слова,
а потому молчанье чище,
вне порчи звуков холостых —
я камертон храню на днище
сердечной мышцы, дабы стих
вдруг не сфальшивил, а музыка
его дыханием была,
чтоб двух миров граница стыка
не спотыкалась, но плыла...
Ты мысль мою прочтёшь по жилке
височной, слов не теребя…
а пульс её прими за ссылку
на то, что слышу я тебя.
* * *
По эскалатору — обратно вниз,
седьмое небо снова на учёте...
мой горизонт, несбывшийся каприз,
что миллион для нищего на счёте.
Не привыкать — устало, вдоль витрин,
под стылый взгляд знакомца манекена...
аптека предлагает аспирин,
а мне б хотелось что-то от Кардена,
ещё б долой хотелось ...надцать лет,
шаг от бедра на шпильках высоченных,
удачи крылья, их слепой секрет,
да мало ли даров есть у Вселенной!
Но я вот здесь, где осень второпях
бросает медь горстями всем под ноги...
напоминая тем, что мы в гостях,
благословляя цепи и тревоги…
ФРАЗА ИЗ БУДУЩЕГО
Листопада сплошь видна канитель —
занесло тротуары, мозги, тетрадь…
даже с петель слух — чтоб в листвы метель,
ибо строк уже поджидает рать.
Возвожу мосты в никуда, в ничто,
где ни дат, ни времени, ни тебя…
заодно ни ран, ни обид на то,
что живу кумиров себе творя.
Ночь на вырост, знать, на разгон дана,
на длину холостых, как дожди, страниц,
и по ней бреду я опять одна,
пропуская сон сквозь межу ресниц.
Но когда посмотрит мне день в глаза,
расставляя точки свои над «и»,
вдруг припомню фразу, что ты сказал
где-то там, что сбудется впереди...
* * *
Каждый раз я жизнь начинаю заново —
с понедельника ль, с левой ноги,
просто с первого..., и порой до странного
прохожу её тем же маршрутом, — беги —
убеждаю себя, начинай всё заново —
с мизинца ли, с безымянного,
даже если тьма и вокруг ни зги.
А вокруг ни зги, хоть всё тот же в окне пейзаж
с легковушками в ряд и мусорным баком,
и, хранящий меня, мой четвёртый этаж,
вероятно, является неким знаком,
исключающим суетность, эпатаж,
словно он мой защитник, особый страж,
не дающий всерьёз породниться с мраком.
* * *
Заикающийся сленг ветра...
Вдоль фасадов, где царит ретро,
я в зелёных прохожу гетрах,
идентичных цвету тоски…
Где-то прячется от глаз живность,
и ноябрь уже впадает в наивность,
опасаясь, что его же пассивность
вне протеста обещает ростки.
Задыхающийся день — труден,
замыкающийся жест — скуден,
и скопившейся хандры студень
замедляет поступь и пульс.
Не тропа ведёт, выводит кривая,
по привычке торопя, привирая,
и задворки приунывшего рая
не сулят добра. Ну и пусть.
Пусть несу в себе зарубки и метки,
что пускают корни да ветки,
но, встречаясь взглядом с соседкой,
«Guten Tag» всегда говорим…
А в квартире ждёт меня орхидея,
в чьём бутоне, верно, зреет идея,
и не надо быть даже халдеем,
чтоб понять — исход оспорим.
Набросав надежд амплитуду,
и, помножив тёрн на простуду,
домываю в кухне посуду,
получив искомый ответ,
где за кадром — смуглое лето,
и брусчатка льнёт к пантолетам,
и рассвет, расплывшись омлетом,
затевает новый сюжет…
УТРО
Обломок утреннего света упал нечаянно
на пол озябшей комнаты поэта и высветил
при этом стол. На нём — обычный беспорядок,
один из свойственных грехов, одна из творческих
повадок, столь характерных для стихов...
Вот стопка книг, две–три тетрадки, будильник,
ручка, телефон, и в книги вложены закладки —
созвучных мыслей марафон. Над всем —
настольной лампы шея (дежурства кончился черёд),
но строчек вписанных трофеи, дальнейший путь,
должно быть, ждёт. Поэт ещё не встал с постели,
ещё туманна голова — ночных стихов
гудит похмелье и созревают вновь слова…
* * *
Сброшены листья и платья, холод извне;
я вне игры – не на кону, не на коне...
Мне накануне странный привиделся сон —
здесь промолчу, чтоб не сбылся нечаянно он.
Я притаюсь, притворюсь, будто был он пустой,
это как выстрел — нечаянный ли, холостой,
это, как будто бульдозера челюсть — в меня...
день начинается хмуро, бессильно, садня,
чьи так замедленны кадры, движения, речь...
корень из птичьего клина пытаясь извлечь,
я в межсезонье вхожу между строчек, пробелов и слов,
слыша то ливней стаккато, то уханье сов.
А на его территории всё прощено —
голая ветка настойчиво бьётся в окно,
может, о чём-то пытается мне рассказать,
азбукой Морзе значение сна передать...
* * *
У луны затмение и у меня...
тает ночь бессонная, больная —
ноты сжались, слоги не звенят,
в общем-то, бесструнница сплошная.
Горла распаляется ожог,
и словам взлетать уже труднее,
мне бы белый выставить флажок,
так бессильно, словно бы на дне я.
И письма тебе не настучать —
гаммой не коснуться тастатуры,
ведь, луны украдена печать,
в изголовье – пузырёк микстуры.
Дотянуться б до начала дня —
понедельник станет в строй, вестимо...
а пока придумай для меня
диск луны над говором Гольфстрима.
В ССОРЕ С ОСЕНЬЮ
Кажется, до ненависти – шаг…
хоть и связаны с ней кровно, пуповиною.
К бесноватой осени впотьмах
я иду с прощеньем и с повинною.
Хлёсткий дождь за ворот норовит,
пузыри поплыли возмущённые…
сиплый ветер нагл, но даровит,
мечет листья бурые, краплёные.
Голых веток выткался верлибр,
пропуская взгляда многоточие…
обе подбираем мы калибр
для строфы, для выстрела, для прочего…
В секундантах — ясень и ольха,
целься, осень, первою — по Цельсию
измеряя и накал стиха,
и нелепой ссоры нашей версию…
* * *
Заоконная сырость,
мелкой перхотью снег…
это мне не приснилось,
это времени бег.
Смыта осень дождями,
небо цвета свинца,
неуютными днями
жду от солнца гонца.
Воробей сел на ветку –
мокрых перьев комок,
я возьму на заметку
примиренья урок…
Превращается в лужи
снег и зябнет асфальт,
и в душе, как снаружи —
grau, traurig, kalt.*
* серо, печально, холодно — нем.
