Против света
* * *
В Министерстве Осенних Финансов
Чёрный Лебедь кричит на пруду
о судьбе молодых иностранцев,
местом службы избравших Москву.
Вся Москва, непотребная баба,
прожигает свои вечера.
На столах серпуховского бара
отдаётся её ветчина.
Франц Лефорт был любитель стриптиза:
«всье дела» он забросил в сортир,
и его содержанка актриса
раздевалась под грохот мортир.
Табакерка не выдаст секрета,
охраняет актрису эмаль.
Музыкальная тема портрета
до сих пор излучает печаль.
В ассамблею, на верфь и на плаху
не пошлёт маркитантки рука.
Отчего же я морщусь и плачу,
не вдохнув твоего табака?
* * *
Жизнь щекочущая скука.
В Камасутре я прочёл
расщепление бамбука
насаждение на кол
и других событий гамму
я представил как умел
поклонение лингаму
море страсти кучи тел.
Но для нас такой излишек
чересчур наверняка
двух стареющих мартышек
в клетке для молодняка.
Вот зачем в часы заката
уходя в ночную тьму
слово аупаришата
не скажу я никому.
* * *
кристалл замёрзшего вина
с густым сиянием лиловым
Россия в нём отражена
чудовищем мильонголовым
не нахожу что образ свеж
как в отделении смирительном
один творительный падеж
с другим увязанный творительным
по логике см. и цит.
есть колонцифер и апостроф
вмерзает в озеро Коцит
бутылок нераспитый остров
и там где белой вьюги тьма
едва ли смогут иностранцы
заледенеть в последнем трансе
застыть в сошествии с ума
вино застывшее горит
в нём славно грешникам вариться
всё это местный колорит
колёр локаль как говорится
* * *
Неуёмный приятель шотландец Лермонт
Ты убит ты закрыт на учёт и в ремонт
Повернулся спиною к тебе горизонт
Прекращается бал все уходят на фронт
Твой чеченец лукаво на русских смотрел
Он качал головой на всеобщий расстрел
Для него стихотворный стирается мел
Лишь слегка проступается буквою «эл»
Неужели тебе ненавистна резня
Лучше с бабой возня или с властью грызня
И сказав без меня без меня без меня
Ты мерцаешь блазня и прощаешь дразня
Где-то в слове Россия есть слово топор
В чьей широкой щеке для гаданья простор
Как младенец открой перевёрнутый взор
На безумье на скуку на выстрел в упор
Это было прошло но подумай старик
Для чего протекает река Валерик
Сквозь меня сквозь тебя через весь материк
Это кровь или только панический бзик?
Император сказал посещая бордель
Мир Европы правительства русского цель
Стонет бабка в Тарханах связался Мишель
С подзаборной камелией Омер де Гель
Для бежавших презревших классический плен
Это ордер на смерть стихотворный катрен
И одну из не самых удавшихся сцен
Горизонта спасает мистический крен
Мы серебряной цепью замкнём фолиант
Чтобы в нём не копался доцент-пасквилянт
Чтобы сунуть не смел ни в донос ни в диктант
Каплю крови – рубин и слезу – бриллиант
* * *
Ничего не выходит наружу
Твои помыслы детски чисты
Изменяешь любимому мужу
С нелюбимым любовником ты
Ведь не зря говорила подруга:
– Что находишь ты в этом шуте?
Вообще он не нашего круга
Неопрятен, живёт в нищете
Я свою холостую берлогу
Украшаю с большой простотой
Обвожу твою стройную ногу
На стене карандашной чертой
Не хочу никакого успеха, –
Лучше деньги навеки займу.
В телевизор старается Пьеха
Адресуется мне одному
Мне бы как-нибудь лишь продержаться
Эту пару недель до зимы
Не заплакать и не рассмеяться
Чтобы в клинику не увезли
1962
* * *
Но я ещё найду единственный размер
прямой как шпага и такой счастливый
что почернеет мраморный Гомер
от зависти простой и справедливой.
У мальчика в глазах зажгу пучки огня
поэтам всем с вином устрою ужин
и даже женщина что бросила меня
на время прекратит сношенья с мужем.
* * *
О как мы легко одеваем рваньё
И фрак выпрямляющий спину
О как мы легко принимаем враньё
За липу чернуху лепнину
Я двери борделя и двери тюрьмы
Ударом ботинка открою
О как различаем предателя мы
И как он нам нужен порою
Остались мы с носом остались вдвоём
Как дети к ладошке ладошка
Безвыходность климат в котором живём
И смерть составная матрёшка
Билеты в читальню ключи от квартир
Монеты и презервативы*
У нас удивительно маленький мир
Детали его некрасивы
Заманят заплатят приставят к стене
Мочитесь и жалуйтесь богу
О брат мой попробуй увидеть во мне
Убийцу и труп понемногу
7 марта 1970
* * *
Поставлю против света
недопитый стакан
на ёлочках паркета
гуляет таракан.
Я в замке иностранном
как будто Жанна д'Арк.
Система с тараканом
домашний зоопарк.
Положен по закону
простой советский быт
ушами к телефону
приклеен и прибит.
Я вижу в нём препону
не стану ждать звонков
никто по телефону
не скажет Чудаков.
Ещё на полкуплета
литературный ход
на ёлочках паркета
встречаю новый год.
Пью залпом за Бутырку
на скатерти пятно
прибавь расход на стирку
к расходам на вино.
Из этой одиночки
задумал я побег.
Всего четыре строчки
и новогодний снег.
Я не возьму напильник
я не герой из книг
мой трезвый собутыльник
лишь в зеркале двойник.
Увы законы жанра
банальности полны.
Спокойной ночи Жанна
нас ожидают сны.
31 декабря 1972
* * *
Приятеля сажают за подлог.
Но было бы неверным сожаленье:
Всему виной – страдательный залог
И сослагательное наклоненье.
Вот «Моби Дик». И смысл его глубок.
Утрата этой книжки – преступленье.
И стоит рубль – страдательный залог,
Рубль – сослагательное наклоненье.
Нельзя сказать, что наш премьер жесток.
Он кроток, но свирепо исполненье.
Стал моден стиль – страдательный залог
И сослагательное наклоненье.
Но водородной схватки близок срок.
И в час всеобщего испепеленья
Нам предстоит страдательный залог
Без сослагательного наклоненья.
* * *
Самоубийство есть дуэль с самим собой.
Искал ты женщину с крылатыми ногами,
Она теперь заряжена в нагане,
Ружейным маслом пахнет и стрельбой.
Инфляции листвы как биржевая рьяность.
На улицах дождей асфальтные катки.
Твой демон смерти стал вегетарьянец,
Теряющий салфетки и платки.
Забывчивостью старческой несносен,
И умственно немного нездоров,
Но в бесконечность отправляет осень
Скупые призраки почтовых поездов.
Когда дышать игрою больше нечем,
Давайте выдох на конце строки.
И взрежут ненависть, похожую на печень,
Звенящими ножами мясники
* * *
Я тебя не ревную.
Равнодушна со мной,
ты заходишь в пивную:
сто знакомых в пивной.
В белых сводах подвала
сигареточный дым,
без пивного бокала
трудно быть молодым.
Вне претензий и штучек,
словно вещи в себе,
морфинист и валютчик,
и сексот КГБ.
Кто заказывал принца?
Получай для души
царство грязного шприца
и паров анаши,
заражение крови,
смерть в случайной дыре,
выражения, кроме
тех, что есть в словаре.
Я не раб, не начальник,
молча порцию пью,
отвечая молчаньем
на улыбку твою.
Я – убийца и комик,
опрокинутый класс.
Как мы встретились, котик, –
только слёзы из глаз.
По теории Ницше
смысл начертан в ином –
жизнь загробная нынче,
а реальность – потом.
В мраке призрачных буден
рванувшись цвести,
мы воскреснем и будем
до конца во плоти.
Там судьба без подножки,
без депрессии кайф,
и тебя на обложке
напечатает «Лайф»,
словно отблески молний,
мрак судьбы оттеня:
это действует морфий
в тебе на меня.
