Важные сведения о Кноссе

Прямо посреди дворца стоит, покрывая душной тенью несколько скамеек, смоковница. Под смоковницей земля покрыта множеством маленьких фиг, которые уступили, упали, сгнили, высохли, как водится. Сев на скамейку, сначала взглядом невольно ищешь крупных коз, полагая, что под ногами не фиги, а козьи катышки.
Есть ещё объедки спелых фиг, были бы в самом деле козы, они б объедки ели.

На самом дереве - фиги трёх типов:

1. Незрелые фиги; если их оторвать, то из черенка сочится белёсая липкая жидкость, как будто они хотят что-то сказать.
2. Зрелые фиги; если их сорвать, раскрыть пальцами надвое, вложить мякотью в рот, то ощущение во рту становится превосходное, сладко, но не приторно, и шкурки на ощупь хороши, похожи на старую торбу. Наелись.
3. Перезрелые фиги; они напоминают маленькое, но свирепое животное или ложечку для мёда, никто их не рвёт, они внутри сухие и бессмысленные. Ребёнок так и бегал с двумя такими, у одной камешки вместо глаз, у другой - катышки. Хотел сделать ей нос, но свирепая каменноглазая фига порвала губу, подавилась катышком, захрипела, выронила глаз.
А так - пинии, кипарисы.

    Я об парапет станции Морицплац открыл бутылку, пробка слетела против ветра в станцию, там кто-то ругается, я перешёл дорогу. Стал под деревьями у стены, телефон говорит: иди туда, сто локтей да четыреста локтей, иди же. Стучится, как пепел Клааса, в моё бедро. Меня же здесь осенило: телефон знает, куда идти, а я иду, как хочу. Он знает, куда, а я знаю, как: не в небеси есть. И пошёл во двор дома, где балконы из клинкерного кирпича. И действительно: есть проход, и попал на Штальшрайберштрассе, где по одну сторону домá, где стена стояла, а по другую люди всё разрушили, и остались одни подвалы, а сверху трактор ездит. Пустырь, а под ним когда-то ненужное хранили. А напротив написано: такой-то пытался перелезть из ГДР в ФРГ, его подстрелили, но американские солдаты тоже стали стрелять, и один из них вылез, вроде, под перекрёстным огнём из ФРГ в ГДР и вытащил раненого беглого из ГДР в ФРГ, как тот хотел. И всё кончилось хорошо: раненый выздоровел прямо в ФРГ, американский солдат получил награду, а Мартин Лютер Кинг немедленно прибыл на место и заяви, что всякая смерть человеческая его умаляет, ибо он причастен человечеству, и колокола бьют обо всех нас. Это написано на стеклянной доске, по которой плывёт облако, похожее на хорька, а если обернуться и посмотреть на небо над Штальшрайберштрассе, то скорее на кашалота. Я пошёл за облаком на Хаусфогтайплатц смотреть Фридрихсвердер.

На Хаусфогтайплац я вошёл в цейхгауз, спросившись у дамы в мундире, и посикал там на весь палимпсест.