Песня про Робинзона
Здесь глядя в календарь, окно
Молчит резонно –
Ведь время спуталось давно
У Робинзона.
Но пусть затихнет ерунда –
Бега, скитанья.
Я здесь не Пятница – среда
Для прорастанья.
Меня взахлёб ты пил и пил.
Сплелись и таем.
Ох, до чего ж твой остров был
Необитаем!
Нас закрутил нежданный зов
Почти до боли.
Мы – стрелки бешеных часов
В магнитном поле.
И снизу вверх, и сверху вниз
Кипит веселье.
Нет, я не Пятница – очнись!
Я – Воскресенье!
Нет, я не Пятница – очнись!
Нет, я не Пятница – очнись!
Нет, я не Пятница – очнись!
Я – Воскресенье!
Ниагарский водопад
Так единенья жаждет пара!
Куда, вода, бежишь? Постой!!!
Необратимо – волн отара –
К обрыву, будто на постой –
Там сбросит космы Ниагара,
Взбивая радужный настой,
И воздух весь гудит от пара,
Трепещет пенною фатой.
Неистовая вод лавина!
Кто твой жених? Кто половина?
Нас манишь свадебным нарядом,
(Судёнышко почти что рядом),
Разверзнув многотонный плащ,
И хохот в нас родишь, и плач…
И душу напрочь проорав,
Всю страсть и мощь в себя вобрав,
Я слёзы пью взахлёб, в угаре
(Мои ли слёзы, Ниагарьи?)
И шею из глубин задрав,
Пьёт пену радуга-жираф.
Фламенко в Севилье
Упруго замершее тело
Струной натянуто – и вдруг
Чечётки выстрел – и взлетела
Змеящаяся пара рук.
Тягуче источает звуки
Весь искажённый мукой рот,
И кастаньеты множат стуки,
Гитара воет – не поёт.
Вот – заголённое колено.
Вот – мановение руки –
И юбок пламенная пена,
Дрожа, взвивает языки.
Гитары женских тел под платьем
Звенят. Летит оборок шквал.
Под током музыкант – в объятьях
Гитару истязать устал.
Танцоров выправка оленья.
Ритм от ладоней и подков
Горит – до белого каленья,
До испарения оков.
То дробь строчит очередями,
То замирает, то спешит…
Но вот – победный стон над нами.
И – извержение души!
Чистой воды огонь
Взмыть небосвод спешит
Чёрною кошкою,
Небо запорошит
Звёздною крошкою.
Ночь насквозь до зари
Взмылена от погонь,
Скачет душа внутри –
Чистой воды огонь.
Я уж в седле-луне,
Ноженьки в стремени.
Ох, до чего же мне
Тесно во времени!
Сыворотка времён –
Словом створожится.
Стынет в окне моём
Глупая рожица.
Мысли бегом бегут, но не намеренно…
Что недолюблено, что недоверено?
Что ж я с самой собой нынче рассорена?
Что недоплакано, что недоспорено?
Млечный испить ручей
Очень уж хочется.
Пальцы его лучей
Нежно щекочутся.
Печка во мне горит…
Чуешь мою ладонь? –
Ломится изнутри –
Чистой воды огонь.
А на часах уж пять…
Небо качается.
В жёлоб судьбы опять
Всё не вмещается.
Душенька, не беги!
Душенька, охолонь –
Сердце побереги!
Чистой воды огонь!
Что недоиграно, что недосмеяно?
Что недосказано, и недосеяно?
Что недособрано, недоосознано?
Что недоотдано? Что недосоздано?
Что недопрожито, что недолечено?
Что недоспрошено, недоотвечено?
Что же успеть никак не получается?
Как не рассыпаться? Как не отчаяться?
* * *
Я, как зародыш, чую руки.
На стыке столь различных сред
Я искажённо слышу звуки,
Я преломлённым вижу свет.
И жадно поглощаю кальций –
Расту, наверное, и вот:
Меня тревожат истин пальцы
Через судьбы тугой живот.
А годы – что ж, могу гордиться,
Ведь я нова, а не стара.
Родиться, видимо, родиться…
Родиться, видимо, пора!
Сквозь эту тонкую мембрану –
Ведь чаша изнутри полна –
Прорвусь я поздно или рано,
И с глаз исчезнет пелена.
Испив неведенья и риска,
Внезапный взлёт на всём скаку…
И низ разверзнется – так низко…
А высь окажется – вверху!
