ГОША

Ольга влетела в дом возбуждённая и распаренная. Июль, полдень. В руках она трепетно держала нечто, завернутое в кофточку.
− Посмотри, что я принесла.
Она положила свёрток на обеденный стол в кухне и осторожно развернула его. Яков, давно не видевший свою жену такой возбуждённой, глянул. Среди складок материи лежал птенец.
− Ну, вот. Этого нам ещё не хватало. – сказал он, − Ты где его подобрала?
− Он сам ко мне полз.
− Да ну! Прямо-таки захотелось ему дуэтом почирикать, − не раздражаясь, молвил Яков. Он посмотрел внимательно на Ольгу и стало ясно, она  попытается оставить птенца дома.
− Правда, правда, Яша. Я загорала на лужайке у дороги. Он, видимо, вывалился из гнезда и как-то странно полз. Прямо на меня. Могла я его оставить? Там по ночам лисы бегают, а по дорожке велосипедисты ездят. Он же крошечный. Как мышонок.
Яков ещё раз глянул на гостя. Даже не подлёток, но красив. Большие чёрные глазёнки будто бы под приспущенными надбровными дугами, круглая широкая головёнка и малюсенький изящный клювик, немного загнутый вниз. Он делал птенца обаятельным.
− На тюленчика похож, − изумилась Ольга, как-то просительно произнося фразу.
Мелькнула мысль: наверно, из хищных птиц. Несмотря на совершенно младенческий возраст, у него были довольно большие, узкие и, вроде бы, сформированные крылья, как и несколько раздвоенный хвостик. Признаков беспокойства птенец не проявлял.
− Ты, конечно, гнезда не видела? – спросил Яков. – Хорошо. Оставим. Пусть поживёт, пока научится летать. Утром с прогулки принесу ему веточек и листьев. А где он будет у нас жить? И что есть?

День второй.
У Ольги и Якова детей не было. Так получилось. Семья смешанная. Она русская, он еврей. К шестидесяти годам они эмигрировали в Германию. Жили всегда дружно. В СССР бывали у них в доме и кошки, была и собака. Но как-то всё это естественно ушло. Обходиться с домашними животными они умели, но здесь – другое дело. Пусть птичка, но не домашняя. И ведь ничего, что существо крошечное. Оно дышало. У него были те же, что и у людей, четыре органа чувств, которые манифестировали: мы хотим  жить, коль произвели нас на свет божий. У обоих, глядя на птенца, пробуждались нормальные родительские чувства, которые долгое время как-то не проявлялись. Во всяком случае у Якова.
Утром, едва проснувшись, Ольга, как бы вообще и в воздух, сказала:
− Пойду на балкон посмотрю, что делает Гоша.
− Гоша, − удивился Яков. Он уже давно не спал, но любил лежать в постели, обдумывая планы.
– Почему Гоша? − Яков попытался догадаться, о чём идёт речь.
− Яша, ну, Гоша, − смутилась Ольга.
− А-а, Гоша... Да, да, конечно, Гоша, − деликатно согласился Яков.
Сначала им показался предстоящий уход за птенцом достаточно простым. Нашли прозрачную пластиковую ёмкость, размером с большую мексиканскую шляпу, выложили внутри белыми бумажными салфетками, вроде постельки. Подсыпали пшена, обеспечили водой. На следующее утро оказалось: вода разлита, зерно не тронуто, птенец, странно распластав крылья, пытался уцепиться острыми коготками за вертикальные края своего «гнездовья». В руки больше не давался. Смена продуктов питания также не увенчалась успехом.
− Проблема, − сказал Яков, − мы даже не знаем, с кем имеем дело.
− Да, да, − съязвила расстроенная Ольга, − забыли в попечительском совете заключение экспертной медицинской комиссии.
− Постой! – Якова осенило. – А интернет?
Бросились в эфир. Если набрать в "гугле" слова: хищные птицы картинки, открывается галерея различных видов птиц. Примеряя и сопоставляя, можно узнать и своего питомца. Сперва решили: соколёнок. Потом побродили по блогам и постепенно выяснилось: Mauersegler. Это по-немецки стриж. В переводе: тот, который умеет лазить по вертикальной стене. Стало понятно стремление мальца взобраться вверх предложенного ему короба. Итак, стрижёнок. Ба! Да он же не хищник. У тех три пальца вперёд, один – назад. А у нашего четыре пальчика, которые в одну сторону направлены. Потому и ползает. Ходить не умеет. Опоры нет.
− Тоже мне сказал, − хмыкнула Ольга, − и курица хищник? У неё три пальца вперёд, один назад.
− Не знаю, так написано, − захотел обидеться Яков, но передумал.
Всё-таки дела у Гоши шли неважно. Он не брал даже мясной фарш, смешанный с творогом. Яков как-то ткнул его головёнку в чашечку с водой. Гоша встрепенулся, стряхнул с клювика капли и, о чудо... раз, второй, третий «поклевал» водичку. Однако, дальше дело не пошло. Его вынули из короба на пол балкона. Птенец неуклюже и как-то удручающе жалко проковылял к стене. И так каждый раз. Выложенные кафелем отвесные борта не давали возможности каким-то образом вскарабкаться вверх. Но зачем ему это надо? Разгадки не было.
Днём Яков позвонил брату, посоветовался. Тот предложил кормить насильно, как гусёнка.
− Откройте клюв и вложите еду. − сказал он, − Почувствует вкус пищи и  проглотит всё. У него же опыта нет самостоятельной еды.
Но Ольга кормить насильно не захотела. При попытке открыть клюв стрижёнок начинал отчаянно кричать. Потом вычитали во всезнающем интернете, что стрижи питаются исключительно белковой пищей, преимущественно насекомыми и, к тому же, ещё и живыми. Ольга немедленно снарядилась в городской парк.
− Принесла? – спросил Яков Ольгу, когда часа через два она вернулась домой.
− Да вот, десяток полузадушенных и один «солдатик». Жара несносная, даже насекомые попрятались, − извиняясь, пожаловалась она.
− Надо бы сверчков добыть, − Ольга просительно посмотрела на мужа.
− Разбежался. Поехал на деревню к дедушке за тараканами, ̶  недовольно буркнул Яков. И спокойней.  ̶  Да где их возьмёшь? Давай сейчас попробуем кормить.
Яков вооружился пинцетом, осторожно и нежно подцепил Гошу пальцами за спинку и так, чтобы тот не мог расправить крылья. Но тщетно он подносил насекомых. Клювик птенца был заперт, словно на замок. Он не открывал его и тогда, когда единственный из добычи живой паучок щекотал его своими восемью лапками. Отфыркивался. Новоиспечённые "родители" были в шоке.
Ольга почему-то рассердилась на Якова.
− Чего мы держим его в коробке! Давай опустим на пол. Ему же тесно там и скучно. Воздуха не хватает, − запричитала она.
− Оленька, ты же знаешь, стрижи не ходоки по земле, − мягко возразил Яков.
− Нет, ты не понимаешь. Давай опустим!  Позволь делать, что хочет, − закапризничала Ольга.
Гошу вновь поставили на пол балкона, и он, как обычно, заковылял к стенке. Дверь в комнату оставили открытой. И вдруг...
− Смотри, смотри, Яша!
Птенец сильно замахал крыльями.
− Он пробует летать, Яша!
Но Гоша сник. Он и на сантиметр не оторвался от пола. Когда же к вечеру Яков и Оля вышли на балкон проведать питомца, его не было. Обыскали все углы, обшарили гостиную, дверь которой оставалась открытой. Яков ползал по полу с фонариком, высматривал щели под диваном. Гоши не было нигде.
− Возможно, всё-таки улетел, − сказал он. – Ну, и слава богу. Значит будет жить. Мальцы стрижей со младых ногтей умеют о себе заботиться, даже когда вываливаются из гнезда.  ̶  Произнёс он заученную фразу, даже не вдумываясь в её смысл.  ̶  Не горюй, Оленька. Дети, в конце концов, покидают родителей. Таков закон природы.
Ольга промолчала, но сильно расстроилась. Внутри у неё что-то оборвалось.

День третий.
В эту ночь Ольга спала плохо. Она ворочалась. Ей снился старый сон, один и тот же, преследовавший её с тех пор, когда в гинекологии объявили, что у неё уже не будет детей.
Она стоит на остановке тролейбуса. Сегодня у неё урок в школе. Её ждут малыши, нарядные первоклашки. Девочки с большими бантами на головах, в белоснежных фартучках, с яркими букетами цветов в руках. За ними красиво одетые и очень серьёзные мальчики. Родители с детьми уже подходят к школе, а Ольга никак не может попасть в троллейбус. Машины подъезжают к остановке, она видит невозмутимое лицо водителя, пассажиры строго и с удивлением, почему-то все разом, глядят на неё, но Ольга не может войти в  открытую дверь, как будто кто-то сковал её ноги. Троллейбус отъезжает. Она ждёт следующий, и картина повторяется. Наконец, поднимает руку и бросается к маршрутке, но водитель корчит рожи, показывает ей язык и уезжает. Она пытается поймать такси, но они, переполненные, минуют её. Ольга видит недовольное лицо своей директрисы, а стоящий рядом инспектор районо, указывая на неё пальцем, выносит приговор: "У вас никогда не будет первого урока!"
Ольга не пыталась, да и не хотела разгадывать этот сон, лишь тупо держала в голове до тех пор, пока насущные заботы стирали  его до следующего раза. Тревожное состояние загонялось внутрь, в подсознание.
Придя в себя и встряхнувшись, она встала и, кашляя из-за последствий вирусной инфекции, прошла в ванную комнату. Пошаливало сердце. Вот бегаешь с нелеченной инфекцией, бродило в голове, а потом и осложнения, не знаешь откуда берутся. Она намеревалась подправить маникюр на ногтях, но передумала, быстренько освежилась под душем, планируя попутно сегодняшний завтрак. Яшу не очень интересовали обеды, но завтракал он с удовольствием и солидно. Порой, этого хватало ему до вечера.
Ольга набросила на плечи халат и автоматически, по летней привычке прошла на балкон. Откуда-то издалека доносились стоны, видимо, неполадившей с родичами вороны. Глаза машинально пошарили по территрории балкона и... По полу, как и прежде ковыляя, как-будто он никуда не пропадал, полз к стене Гоша. Она на мгновенье обомлела, затем бросилась в спальню, растормошила Якова.
̶  Яша, вставай. Вставай быстрей, пойдём. Гоша...
Днём ситуация стала критической. Оба понимали, что не справляются. Гоша ничего не ел, слабел, а они и не ведали, что стрижи питаются только на лету. В неволе требуется значительная  дрессировка, чтобы птенец научился самостоятельно брать пищу на земле. Этого с трудом добиваются даже специалисты.
Поразмыслив, Яков предложил отнести Гошу в парк, туда, где он был подобран. Может быть родители по крику найдут его, или другие стрижи  своего признают и спасут?
Так и сделали. Нашли дерево, на котором в развилке двух ветвей просматривалось старое покинутое гнездо. Высокий Яков подпрыгнул и вбросил Гошу прямо в новое для него, пусть и не своё жилище. Но Гоша оставаться в нём не захотел. Он очень ловко вцепился в вертикальный ствол с намерением подняться выше. Шедший мимо немец-прохожий заинтересовано остановился и, поняв, что происходит, с уважением заговорил с обоими. Прохожий сказал, что оставлять птенца одного бесполезно. Пропадёт. Они ещё вместе пару раз высоко подбрасывали птенца в воздух, надеясь, что он полетит. Гоша отчаянно махал крыльями и, едва планируя, падал на землю. Круг замкнулся. Не летая, птенец не сможет питаться, а падунков стрижи не докармливают, надеясь на их самостоятельность, объяснил их новый знакомый.  Но от прохожего Ольга с Яковом узнали, что в городе имеется союзы по охране животных и даже  клиника для их лечения и спасения. Не откладывая в долгий ящик, раздобыли адрес и отправились туда.
Заведение поразило их больничной чистотой и немецкой организованностью. В приёмном покое сидели, дожидаясь вызова, хозяева с их питомцами-пациентами, преимущественно собаками и кошками. Вереницы шагающих людей они видели при подъезде к клинике уже метров за двести.
Им велели подождать. Когда Яков показал Гошу, сестра покачала головой и сказала, что, к сожалению, из-за перегрузки врач не сможет к ним сейчас выйти, но птенец останется безусловно и ему будет оказана помощь. Стоимость лечения государство берёт на себя.
̶  Мы сможем узнать о его дальнейшей судьбе?  ̶  нервно задала вопрос Ольга.
̶  Разумеется,  ̶  удивилась приёмная сестра. ̶  Вы получите регистрационный номер и телефон для справок. Заполните, пожалуйста, подробней этот лист и опишите обстоятельства находки. Не забудьте вписать ваши данные и телефон.
̶  Его зовут Гоша, ̶  уже примирительно сказала Ольга. Сестра  внимательно посмотрела на неё и улыбнулась. Позже, когда прочитала описание обстоятельств находки, вновь покачала головой.
̶  Вам не надо было бросать его в воздух, это провоцирует у птицы сильный стресс, да и принести следовало сразу же.
Ольга упрямо мотнула головой. Домой они ехали оба окрылённые.
̶  Подумать только,  ̶  возбуждённо тараторила женщина,  ̶  врачи, профессиональный уход, все необходимые лекарства, гигиена, научное кормление. Кстати, как это там делают? Нет, нет, нет! Они спасут его, правда, Яша? Он будет жить. Да? Яша? Яша!
Яков молчал. На душе у него становилось скверно.

День шестой.
Яков не хотел долго ждать и в тайне от Ольги позвонил в клинику. На другом конце запросили регистрационный номер и фамилию интересующегося. После некоторой паузы удивлённый, как показалось Якову, голос ответил, что их питомец не пережил.
̶   Почему?!  ̶  не сказал, а выдохнул Яков. Чёрная туча нависла над ним, задрожала рука с айфоном.
̶  Ваш питомец был крайне истощён. Кроме того, у птицы обнаружился перелом плечевой кости. Это делало прогноз выздоровления безнадёжным.
̶  Но вы же врачи,  ̶  глупо промямлил Яков.
̶  Молодой человек, прозвучало в телефонной трубке,  ̶  к сожалению, именно стрижи лидеры по факту травматизации в ряду птиц а среди их прочих заболеваний травмы составляют свыше шестидесяти процентов. Проблема в трубчатом характере кости. Даже когда мы вводим для укрепления спицу в костномозговой  канал, она заполняет его и практически прекращает положительную трофику оперированной кости. Вы же понимаете, птица должна летать, а металл утяжеляет вес поврежденной конечности.
Яков поблагодарил и отключил мобильник.

День седьмой. Утро.
̶   Оленька, что с тобой?  ̶  Яков слегка потормошил жену, свернувшуюся клубком в постели.  ̶ Ты кричала во сне.
Ольга медленно просыпалась. Она открыла глаза. Потом посмотрела внимательно на мужа и неожиданно рассмеялась. Якову показалось, с натугой.
̶  Мне приснился сон. Хороший сон. Правда, правда. Я стою в открытом поле, вокруг колосится пшеница. Небо голубое-преголубое, а в небе кружат стрижи. Ты знаешь, птицы целовались на лету. Правда, правда. Потом вдруг начали снижаться и один из них опустился так низко, так низко, так низко...
̶  И ты узнала его?  ̶  убитым голосом произнёс Яков.
̶  Да! Это был Гоша! Яша, Яша.
Ольга прильнула к груди мужа и из глаз пожилой женщины, которая давным-давно разучилась плакать, вдруг хлынули слёзы. Она больше не могла сдерживать рыдания. Он целовал её в глаза, гладил пожелтевшие со временем волосы, осторожно пальцем разглаживал морщинки, которых не могло миновать её лицо, для него всегда прекрасное. Он шептал ей на ухо те заветные слова, которые обручили их в молодости. Он сжал её в могучих объятиях, чтобы никому не отдать, чтобы ничто не могло отобрать её у него.
̶  Оленька, родная моя. Гоша выздоровел и улетел,  ̶  повторял и повторял  Яков  святую ложь.  ̶  Ты же знаешь стрижи улетают в Африку.
̶  Да, Яша, наш Гоша сейчас в Африке,  ̶  сквозь рыдания соглашалась Ольга. ̶ Из всех северных стран стрижи уже улетели в Африку. Их много там. Все, все, все и наш Гоша среди них. Правда, Яша, правда, правда!

Полгода спустя.
Ольга умерла через два месяца. Не выдержало переживаний и не преодолённого внутреннего отчаяния её и без того больное, но доброе и любвеобильное сердце. Она никогда не попрекала Якова, за то, что он настоял на аборте, в то время как она была уже на четвёртом месяце беременности. Хотелось пожить в своё удовольствие. Хотя искусственные прерывания беременности не были запрещены в СССР, но надо было доказывать крайнюю необходимость аборта да платить шестьдесят рублей за операцию, а для них, бедных студентов, это были деньги. Бабка, взявшаяся за удаление плода, согласилась за тридцатник. Она же и сказала, что мужской пол.
О смерти Гоши Ольга узнала раньше Якова. Она позвонила в клинику за день до него, но позже не признавалась, почему кричала во сне в ту ночь.            Ей снилось, будто стоит она под навесом крыши, а из фиолетово-чёрной тучи хлещет дождь. Только струи его не обычные: кто-то на небе лил на землю кипяток. Капли его попадали ей на лицо, они оставляли ожоги, но она терпела. Вдруг дождь прекратился, она смотрит вверх, а там под крышей гнездо. Из гнезда вылетают два стрижёнка, сверху на них неожиданно устремляется чеглок. Это такая разновидность сокола. Стрижам удаётся увернуться от  хищника, но чеглок уже не чеглок, а баба Яга на метле, стрижата не стрижи, а голенькие младенцы, вроде ангелочков, с крыльями стрижей за спиной. Один, спасаясь, летит прямо на неё, и она узнаёт в нём... Гошу. Но это не Гоша- птенец, а её сынишка. Гоша кружит над ней и плачет. Она прислушивается к его щебету и начинает понимать птичий крик. Он жалуется:
̶   Мама, мама, мне больно. Злая тётя поранила мне плечо. Мне трудно летать, а нам пора в Африку. Я улетаю в Африку навсегда. Мамочка, скажи папе, что я никогда не вернусь...

После кончины жены Яков сильно сдал, не следил ни за собой, ни за своей одеждой и не принимал ничьей помощи, отключил телефон.  Он полностью поседел, весь сгорбился. Соседи стали замечать, что, прежде крепкий, мужчина разговаривает сам с собой, неожиданно и вроде не кстати жестикулирует, как будто ведёт с кем-то трудный и горький диалог.