Скотобой Менахем Зильбер и пани
Стефания Ковальская

Местечковый триллер

После истории с Ж.И.Д.ом героем дня в местечке Малая Заблудовка стал Менахем Зильбер, владелец скотобойни. Осквернив законы Торы, он привёз в местечко чистокровную шляхтянку. Женщину бальзаковского возраста, статную жгучую брюнетку Стефанию Ковальскую. Малая Заблудовка встала на дыбы. Отступнику от Торы община объявила еврейскую вендетту.
Из местечкового любимца Менахем превратился в местечкового изгоя. До этого поступка Зильбер слыл завидным женихом. Сажень в плечах, пшеничные усы, шатен, богат, широк душой и телом. Одним словом, лихой еврей, любимец местечковой публики.
С женщинами бывал то по-мужицки груб, то чрезмерно обходителен. Так, перед тем, как перейти к завершающему действию, интеллигентно спрашивал у дамы: «Вы позволите?». Или: «Обещаю, что вам не будет больно». Или: «Осмелюсь признаться вам в любви».
За что еще Малые Заблуды любили скотобоя – за его французские кальсоны, которые он выменял на ярмарке в Пшемысле, небольшом польском городке, при закупке очередной партии скота. Кальсоны сиреневого цвета выменял на две коровы у старого польского козла.
Украсил их генеральскими лампасами, ширинку залатал бархоткой в виде лаврового листка. Надев кальсоны, Менахем лихо взлетал на лошадь и гарцевал по пыльным улочкам местечка. Из раскрытых окон им любовались не только незамужние, но и зрелые замужние девицы.

* * *
История знакомства Зильбера с Ковальской сложилась следующим образом.
Впервые он её увидел все в том же польском городке Пшемысле (ныне Перемышль), куда под видом шляхтича нелегально проникал на ярмарку за очередной партией скота.
Как-то, по случаю удачной сделки Менахем завалился в небольшую симпатичную корчму.
За соседним столиком обратил внимание на одиноко скучающую даму, коротающую время за рюмкой коньяка.
Их взгляды встретились. Зильбер тут же пригласил ее к себе за столик. Дама охотно согласилась.
– Пани по-русски розумие? – Спросил Менахем.
– Разумию. – И назвалась Стефанией Ковальской. – A яка назва пaн?
– Я Менахем Зильбер.
– Ты есть жид?!
– Мама – полька, а отец – еврей.
– Матка Боска! Полька була замужем за жидем? То не може бычь!
Зильбер повинился:
– Несчастный случай.
– Поведжи ми! Я хо́чу дознаться!
– Не сейчас, потом.
Менахем подозвал официанта и заказал еще по рюмке коньяка.
– Пан жону имеет? – Спросила дама.
– Её убили.
– Kто? Для че́го?
– В местечке был погром.
– А где же ты сховался?
– Я был на ярмарке в Пшемысле.
– Когда то стало?
– Пять лет назад. А у пани муж имеется?
– Был коханек. Он мне змиенил.
– Твой любовник был большой дурак. Такой красавице я никогда не изменил бы!
– Не мови. Вы, межчижны, все таки!
– Не все. Могу поклясться на Танахе!
– Ох, и хитрый ты, холера!
– Почему холера?
– Як поляки мовят. Кельнер! – Позвала Стефания. – Еще две склянки бренди.
– Принеси бутылку! – Приказал Менахем.
– Вау! Жид так дюжо пьёт? – Воскликнула Стефания.
– А что, жиды не люди?
– Люди! Люди! Но не все. А ты есть добри жид.
Официант принёс бутылку.
– Про́шу!
Стефания оказалась хорошей собутыльницей. Менахем разлил коньяк по рюмкам.
– Стефа, я пью за тебя!
– Джекуе, Менах. А я пие до цебе!
Выпили, налили. Выпили, налили… Не заметили, как бутылку выпили до дна, а за окнами давно уже стемнело.
Новая знакомая предложила Зильберу отправиться в Красичине полюбоваться старинным замком шляхтичей Красицких.
– Тутай поближу. Пан не боится духов?
– Я в призраков не верю, – сказал Менахем.
– Ну-ну… – Лукаво усмехнулась Стефа.

* * *
На ступенях замка их встретил призрак. Тонкая, как прутик, девушка в свадебном наряде. Лёгкий ветерок развевал на ней фату.
Стефания в испуге кинулась на грудь Менахему. Тот по-рыцарски прижал ее к себе.
Невеста-призрак откинула с лица фату, печально улыбнулась.
Стефания спросила у невесты: почему её лицо печально?
– Но как могу я не грустить?– Ответила «невеста». И поведала гостям свою печальную историю.
Триста лет назад Владзимеж, старший сын владельцев замка, решил на ней жениться. Шляхтичка Беата ответила согласием. Перед первой брачной ночью от нетерпения овладеть невестой у жениха за свадебным столом остановилось сердце. Помочь Владзимежу лекаря были бессильны. В результате, праздничное пиршество обернулось траурным застольем. Через месяц свадьбу повторили. Теперь на месте жениха сидел младший брат Владзимежа – Велислав. Но и тут вмешались злые силы. На брачном ложе Велислав от волнения потерял мужскую силу. С тех пор Беата навсегда осталась девственницей.
– Не печалься, – подбодрил ее Менахем. – Еще найдёшь себе мужского призрака. А сейчас нас извини, Беата, но нам пора уйти. У нас с пани имеются свои дела. Я верно говорю? – Спросил он у Ковальской.
Стефания смущённо покраснела:
– Так-так...
Беата попрощалась.
– До видзення, дрогие госцие! Приеджи до мние! Я тутай появляя в кажди вторек.

* * *
– Где ты научилась говорить по-русски? – Спросил Стефанию Менахем, как только они отошли от замка.
– В прошлом року в моим дому було червоно войско. И между ними был добры хлопак Михаил. Дзиен он учил мние мовить по росийску, а в ноци бардзо кохал.
– А где сейчас он, этот добрый хлопак?
– Его из ревности убил поляк Войтецкий.
– Стефа, давай отправимся к тебе! – Предложил Менахем.
– До мине не можливо.
– Почему?
– Когда червони боёвники побёгли из Пшемысле, они мой дом порушили. Теперь живу я в жопе.
– В жопе? Это как?! – Растерялся Зильбер.
Стефа рассмеялась:
– Так сарай поляки жопой называют.
– Хочу к тебе в сарай! – Потребовал Менахем.
– В жопе бардзо мало месца. Идзем до парку.
– В парке люди!
– Там есть места, где нас лудзи не забачут.

* * *
Живописный парк был разбит на берегу речушки Сан. Менахем усадил Стефанию на пень и велел никуда не отлучаться, а сам отправился на поиски глухого уголка. Найти его не представило особого труда. Парк как будто предназначен был для влюбленных парочек, ищущих уединения. Через одиннадцать минут Менахем вернулся за Стефанией.
– Я нашёл! Пойдём!
Едва заметная тропинка привела их к небольшой опушке, спрятанной в густых кустах.
– Ну, как тебе здесь? – Спросил Менахем.
– Бардзо дюжо... А что тутай мы будемо робить?
– Целоваться.
– Цалование? Для че́го? О том не мысли!
– Ты не любишь целоваться?
– Мне ешчеже никто не цаловал.
– А хлопак Михаил?
– Русские межчижны в лёжку не зробят поцалунки.
– Хочешь, целоваться научу?
– Бардзо хо́чу…
Менахем повалил ее на землю. И произнёс свою коронную в подобных случаях заученную фразу:
– Обещаю, тебе не будет больно…
– Менахем, як добро ты меня цалуешь … – Чуть слышно простонала Стефа.
С тех пор Менахем и Стефания не расставались. Менахем зачастил на ярмарку в Пшемысль.

* * *
Как-то солнечным апрельским утром, когда Менахем находился на базарной площади, Малые Заблуды облетела весть: «Христос воскрес!». Как это воскрес?! – Не поверил Зильбер и остолбенел. Остановил бежавшего ему навстречу уже нетрезвого Жорку Кошкина, сторожа местной водокачки.
– Георгий, это правда, что Христос воскрес?
– Воистину воскресе! – Побожился Кошкин и перекрестился. – Побёгли в церкву, поглядим! Мужики сказали, что он там сейчас.
Вслед за толпой они рванули в церковь. На ступеньках церкви батюшка Авдотий сообщил им, что Ииусус Христос только из церкви направился к евреям в синагогу.
– Иди туда один, – сказал Георгий. – Православным в синагогу вход заказан. Потом расскажешь мне.

Синагога была полна евреями. Зильбер пробился ко Христу и припал к Его ногам. Христос возложил длань на голову Менахема и молвил:
– Сын мой, я ведь, как и ты, тоже иудей. Не думай, что я пришёл нарушить каноны Ветхого Завета. И наперёд запомни: не убивай, не прелюбодействуй, не кради, не говори неправду про других, не желай ничего чужого, не завидуй никому.
– Обещаю, Господи, во всех делах своих следовать Ветхому Завету!
– Ну, то-то, сын мой. И учти, что за тобой следить я буду строго. Мне сверху видно всё, ты так и знай.
И тут, о чудо! Христос опять вознёсся и исчез.
Менахем покинул синагогу, привалился к дереву. То ли всё ему почудилось, то ли всё случилось наяву…
Не будучи христианином, но узнав, что и Христос происходил от иудеев, Менахем попросил его помочь укрепить любовь к Стефании, а любовь Стефании к себе. Христос пошёл ему навстречу и помог ему.

* * *
День ото дня и ночи встречи Менахема и Стефы превратились в праздник.
Но вот на смену празднику любви пришло несчастье.
Вторично за последний месяц красноармейцы с улюлюканьем и свистом ворвались в Перемышль.
Впереди на Урагане скакал комдив Жеребко. Конопатое лицо с перебитым носом, задубелый шрам на полщеки и дикий глаз из-под папахи.
– Смерть полякам! Жидов не трогать, с ними разберёмся опосля! – Кричал комдив, размахивая шашкой. – Если кто из них за красных, то пущай живут.
Перемышль будто вымер. Население забилось по домам, наглухо заперев на окнах ставни.
И тут, откуда ни возьмись, красноармейцам перебежал дорогу чёрный кот. Ураган вздыбился, заржал, выкатив такой же дикий глаз, как и у Жеребко.
– Какая сволочь напустила чёрного кота под копыта красноармейцев?! – Закричал комдив и замахнулся шашкой.
Перемышль, затаившись, по-прежнему молчал. И тут, откуда ни возьмись, на дороге появилась Стефа, бросилась под копыта Урагана и спасла кота.
Комдив расправил пшеничные усы и остановил коня.
– В каком дому живёшь, красавица? – Спросил Жеребко.
– Я не в дому живу, а в жопе, – ответила красавица.
– Дерзишь комдиву?!
– Жопой у поляков называется сарай, – пояснила Стефа. – Мой дом в прошлом разе червоны воины порушили.
– А ну, сидай ко мне в седло! – Приказал Жеребко. – Поговорю с тобой в твоём сарае.
– В сарай не можно. Меня тамо пржияцель дожидается.
– Кто такой? Поляк?
– Ние. Жид.
– Жид?! А ну покажь того жида. Я с ним живо разберусь!
– Но пан командир обещал жидов не трогать. То есть добры жид.
– А я чем хуже твоего жида? Я тоже добрый хлопец. Останешься довольна! – Заржал Жеребко.
С Жеребко поравнялся замполит Гвоздёв.
– Комдив, не время бабу мять. Возьмём Премышль, тогда возьмёшь и девку.
На лице комдива взыграли злые желваки.
– Ночью жди меня! – Приказал он польке. – А жида гони!
Огрел коня кнутом и пустился вскачь.
– Да поможи Бог мне! – Взмолилась Стефа.
И Бог, действительно, помог ей. Через несколько минут вражья пуля комдиву раздробила череп. Случилось это на центральной площади, где стоял костёл. Жеребко не успел и слова молвить, как из седла замертво вывалился наземь.

* * *
Мёртвого комдива на красном знамени бережно внесли в костёл. Ксёндз отказался отпевать красного бойца. Отпевали его красноармейцы. Говорили, каким героем был Жеребко, о его вдове, которая еще не знает, что она уже вдова, об Урагане, оставшегося без комдива сиротой и отныне был объявлен сыном кавалерийского полка.
Смерть героя решено было отметить троекратным оружейным залпом. Но политрук Гвоздёв приказал отставить поминальный залп: патроны пригодятся в будущих боях за революцию!
Жеребко схоронили за околицей Премышля. Закопали тайно без единого опознавательного знака – без холмика, звезды или креста. На случай, если враг захочет осквернить могилу.

* * *
Как-то ночью Менахем тайком пробрался в Перемышль и велел Стефании срочно собираться в путь.
– Куда? Для чЕго? – Растерялась Стефа.
– Из Перемышля ты должна бежать. Красные, как и обещали, жидов не тронут, а вот тебя, полячку, обязательно найдут, сначала изнасилуют, а потом убьют.
– Матка Боска! – Прошептала Стефа. – Где же мне залечь?
– Заберу тебя в Малую Заблудовку.
– Не хо́чу! – Закричала Стефа. – В местечке шляхтичку конежне же прикончат.
– Я скажу, что ты еврейка, и тебя не только не прикончат, а полюбят, как свою. Я скажу, что выменял тебя на ярмарке за две коровы. Только, как и полагается еврейкам, колени, локти и ключицы прикрой кошерным скромным платьем. Голову повяжи платком. Лучше в местечке быть еврейкой, чем в Перемышле – полькой и бояться красных бандюгов.
Так Стефания Ковальская перебралась в Малую Заблудовку и назвалась еврейкой. Чтобы не вызвать ненужных подозрений, сменила фамилию и имя на Софочку Ковальчик. Менахем, как давно о том мечтал, захотел на ней жениться. Стефа, конечно, согласилась.

Вы скажете – несчастный случай, когда полька вышла замуж за еврея? А вот и нет! Это был счастливый случай в жизни Стефы и Менахема!