Война и Мирка
(Маленькая баллада)

Родные ее звали Мириам,
а русский муж по-русски: Миркой, Мирой.
Он с детских лет не верил чудесам,
но, что любовь угодна небесам,
он верил и повёл невесту в храм,
там, вопреки желанью пап и мам,
она венчалась со своим кумиром.
Ведь он был первым парнем на селе,
красавец Вася – слабость вдов и девок,
и встречи с Миркой, видно, Бог хотел,
а Яхве иль Христос – не в этом дело.
Но ей завидовали завистью не белой.
Спустя неделю началась война...
Он сам ушёл на фронт, по доброй воле...
И разве в том ее была вина,
что не удержит юная жена,
когда у близких столько слез и боли.
С войны он не пришёл, его война
закончилась в Берлине в сорок пятом
чуть раньше срока, мир и тишина
к нему пришли со взорванной гранатой.
Его убил осколок.
Он упал
на лестницу горящего Pейхстага,
и падая, он не увидел флага.
Он победил, но он Рейхстаг не взял.
А те, кто взял, кто выжил, победив,
его жене прислали похоронку.
Она взяла ее рукою тонкой
и рухнула, конверта не открыв,
под ноги прямо пьяной почтальонке.
Весь мир был пьян, победная весна
сулила прочный мир, как всем казалось,
а к Мирке в дом опять пришла война
и никогда уже не прекращалась.

Лейтенантам Великой войны

Романтики, погибшие в боях,
там, за сороковыми-огневыми,
не исчезали, превращаясь в прах,
а навсегда остались молодыми.
Романтики, влюблённые в страну
и верившие в дружбу, честь и совесть.
Без них ей бы не выдержать войну
и нашей жизни горестную повесть.
Без их стихов, без ветра бригантин,
без их презренья к званиям и рангам,
без их готовности идти пешком до Ганга,
ползком – до ослепительных вершин.
Без их извечной тяги к красоте,
без веры, что она сей мир спасает.
Пускай сегодня появились те,
кто память даже павших оскорбляет,
но строчки, строчки защищают честь
поэтов, не увидевших Победы...
Не все умрут, и все не канут в Лету.
Какие б нас не ожидали беды -
«Есть среди нас еще поэты, есть!».

* * *
Москва, перрон.
Предутренний туман
прорезан длинным телом электрички.
Еще темны осенние дома
и тишина для слуха непривычна,
как будто вдруг, на несколько минут
все замерло до грохота дневного.
Молчанье.
Стрелки медленней идут,
на полуслове оборвалось слово..
И даже светофор свой красный глаз,
нас понимая, не меняет на зелёный.
Ведь, может быть, это в последний раз,
Москва, перрон
и руки на погонах.