Тихая смена

  Дрон вздрогнул, посмотрел по сторонам, невольно втянул шею и ещё раз перечитал надпись на клочке бумаги: «Остерегайся пчёл!» Он покрутил записку. Больше ничего – два слова и один восклицательный знак. Дрон сунул записку в карман и поспешил к дому.
Двигаясь неровным шагом и размашисто загребая воздух руками, он то и дело озирался, совал руку в карман, снова вытаскивал и продолжал грести.
Если это шифр, то Дрон его не просёк. Жучки нынче называются пчёлами? Но с чего бы?
Дрон не понимал аналогии. Но это не значило, что её нет. Ведь аналогии с жуками он тоже не понимал. Надо погуглить. Или не надо? Что если и это отслеживается?
У пчёл по два больших сложных глаза и по три простых. Наверно, они видят и знают всё. Только красного цвета не различают.
Проплывая мимо цветущих деревьев, Дрон сначала уловил медовый запах, а только потом жужжание. И резко остановился. Пчёлы целеустремлённо приближались к выбранному цветку, садились на него, деловито гребли лапками, летели к следующей цели. До Дрона им не было никакого дела.

         * * *

  Каких именно пчёл нужно опасаться? Лишённых жала трутней – существ, чьё единственное предназначение заключается в осеменении матки, чей совокупительный орган отрывается при выполнении этой единственной обязанности? Или оснащённых жалом рабочих пчёл – трудяг с недоразвитыми половыми органами?
Или самой пчеломатки? Малоподвижной, закормленной рабочим народом, и в отместку подавляющей его. И жало у неё имеется. Его она пускает в ход против других маток. Но ведь и она недолговечна.
Дрон прокрутил в голове все разговоры и всю переписку последних двух дней. Мог ли кто-то догадаться? Нет, не мог. Если только этот кто-то изобрёл миелофон. Но об этом Дрон бы знал. Ильюшин не мог так быстро и так серьёзно продвинуться со своими ЭЭГ и ЭМГ. Или всё же погуглить?
В лаборатории знали о завершении работы, но не более. Никто не мог прочесть тех мыслей, которые Дрон скрывал даже от себя самого. Скрывал уже сутки. Правда, не очень успешно. Мысли были навязчивы, то и дело вылетали из плотно закупоренных ячеек.
С ним просто сыграли шутку. Какие-то мальчишки. Или молодая пара в кафе, когда он выходил в уборную. Тщательно осмотрев записку сначала под светом настольной лампы, а потом ещё и под лупой, Дрон скомкал клочок бумаги и забросил его в урну.
Он даже улыбнулся и покачал головой. Только шутка. Нервы сдают.

         * * *

   Матка размазывает по своему телу особое вещество и позволяет пчёлам из свиты слизывать его. Запах этого вещества распространяется по улью и подавляет в рабочих особях способность к яйцекладке.
То, к чему Дрон стремился всю свою жизнь, свершилось вчера. Он выполнил своё предназначение, вложил в работу все свои силы. Он с самого начала был уверен в своей правоте и начал принимать препарат, не дожидаясь разрешения на клиническое исследование.
Ни семьи, ни друзей. Зато ему было нечего терять. Решения принимались быстро и легко. Нужно было только понять, как это сделать, и какие меры безопасности его ожидают. Если быстродействующий яд или бомба, где их так быстро взять? И как пронести? Может ли пробирка остаться незамеченной?
Вчера. Всё закрутилось, понеслось со стремительной скоростью. Он не был готов к такому молниеносному развитию. Позвонили ему буквально через час. Но мыслей читать они не могли. Настоятельно предложили встретиться с первым лицом. Послезавтра. А пока попросили не распространяться.
Дрон хмыкнул. Зря они, конечно, называют её «лицом». От представления вздутого рыла и колючего взгляда свиных глазок, учёного передёрнуло.
Чем, интересно, смазывает себя первое лицо? На какой запах реагирует её свита?

        * * *

  Пчёлам необязательно уповать на пчеловода, они могут сами заменить матку, если та не справляется со своими задачами. Старой матке позволяют остаться в улье, пока пчёлы не выведут новую, свежую, достойную. У пчёл это называется «тихая смена». Матку либо изгоняют из улья, либо уничтожают, делая это, видимо, тихо.
За все годы работы Дрон ни разу не подумал, что продлевать жизнь стоит не всем. И что выбирать, кому стоит, а кому нет, суждено не ему. Или всё же ему? Почему люди не в состоянии сделать то, что могут пчёлы? Просто тихо сменить.
Вечером перед ответственной встречей он заехал в лабораторию. Попрощаться. Посидел на своём стуле, просмотрел записи в журнале, открыл морозильную камеру, и, найдя пробирку со злополучным вирусом, сунул её в карман.
Клиническое исследование чуть было не пошло прахом за полгода до завершения. Один за другим начали заболевать и попадать в больницу не только участники исследования, но и сотрудники лаборатории.
Дрон продолжил бы эксперимент в любом случае, как минимум на себе самом. Но вскоре выяснилось, что причиной послужил опасный вариант новомодного вируса, и что заразились только контрольная группа и персонал. Исследуемая же группа чувствовала себя как никогда лучше. Вирус изолировали, эксперимент разрешили продолжить. Пришлось, конечно, хлопотать, убеждать, но в итоге выделили даже дополнительных лаборантов. Препарат не только затормаживал процессы старения, но и укреплял иммунную систему.
Придя домой, Семён открыл пробирку, сделал глубокий вдох, выпил чаю и лёг спать.

        * * *

  Взлететь для совокупления матка может только если её заблаговременно перестать кормить. Всё в лапках рабочего народа.
Дрон дёрнул на себя входную дверь и громко представился: «Семён Савельевич Дронов». Ему беззвучно кивнули и указали на ленту… Сняв плащ и вытащив из кармана телефон, учёный сложил все вещи в стоящий на ленте лоток, затем прошёл через арку металлодетектора. Ему вернули дипломат. Телефон, правда, оставили себе, велев забрать при выходе.
Дрона проводили в уютную комнату с двумя креслами и зеркалом на стене, попросили подождать.
Он сел в мягкое кресло и сделал глубокий вдох. Предполагая, что за ним наблюдают, сидел спокойно: не поправлял рубашку, не постукивал ногой, не отбивал дробь пальцами. Хотел было улыбнуться своему отражению в зеркале, или подмигнуть – мол, и пчёлы знают не всё – но воздержался.
Над ухом чуть слышно шуршал кондиционер. Воздух при этом нельзя было назвать свежим.
И тут Дрон вспомнил: Глазков! Пылесос, не кондиционер!

        * * *

  Трутневые ячейки более крупные – восемь миллиметров в диаметре. Рабочие пчёлы закупоривают их выпуклыми крышками. Трутням предоставляется немного больше места, воздуха, свободы. Дрону тоже жилось неплохо. Он был бесконечно далёк от всего, кроме своих исследований и не заботился о том, что происходит вокруг.
Глазков вечно твердил о пчёлах. Дрон всегда слушал его вполуха. Что-то там про эксперименты американцев и шпионаж: феноменальное обоняние, способность обнаруживать взрывчатку, наркотики и распознавать… болезни.
Боже, какой же я трутень.
Пчёлы намного эффективнее собак. Их можно в считанные часы натренировать сладкой водичкой на любой запах. Затем их как патроны заряжают в пчелиный детектор – устройство, похожее на ручной пылесос, засасывающий воздух – а они продолжают старательно работать. Как только пчёлы обнаруживают определённый запах и рефлекторно высовывают хоботок, подаётся сигнал. Глазков же рассказывал!
Дверь открылась. Вошли трое в скафандрах, один из них с наручниками. «Вы, Семён Савельич, думали, что…» Но Дрон не слушал и не отвечал. На него надели скафандр, наручники и повели по длинному коридору.
Парламент в срочном порядке разрабатывал проект возвращения смертной казни.

                      Берлин, 2022 г.