Мы жили в Англии, и уже почти пятнадцать лет я ничего не переводила, кроме скучных технических текстов с английского на русский… И вдруг, с голливудской щедростью судьба прислала мне письмо из петербургского издательства Азбука с предложением перевести с французского книгу Милана Кундеры «Нарушенные завещания». Я была потрясена, что кто-то еще помнит мои переводы и, разумеется, ответила утвердительно.

Но я не знала предысторию — как написала редактор этой книги Галина Соловьева: «Кундера отбирал переводчиков, будто им предстояло отправиться в космос»… Его главным требованием было дословное следование тексту, об этом он говорил в 4-ой главе книги, которую мне предстояло перевести, но я тогда еще ее не читала.

Долгие годы вынужденного молчания сделали своё дело: потеряв легкость обращения с текстом, я, действительно, перевела посланный на пробу отрывок почти буквально, сохранив даже редкие в русском языке авторские точки с запятой. Но тем самым, как выяснилось, подкупила автора. Оказалось, он уже отверг нескольких кандидатов «за самоуправство», и ко мне обратились только потому, что иссяк запас переводчиков. К тому же кандидат должен был бегло говорить по-французски, хотя бывает, что даже блестящие переводчики разговорной речью владеют не очень свободно. Он позвонил мне по телефону, говорил он, хотя и на безупречном «классическом» французском (как кто-то сказал, как у учителя лицея), но с сильным чешским акцентом, поэтому я меньше робела и экзамен выдержала.

Началась работа над книгой. Он часто звонил мне, но сам к телефону никогда не подходил: нужно было оставить сообщение, и он сразу же перезванивал. Всеми делами ведала его жена Вера, она была его менеджером, договаривалась с издательствами, следила абсолютно за всеми аспектами переводческого процесса. Я посылала главы по факсу, а он очень быстро присылал их назад с рукописной правкой.

Он придавал большое значение этой книге эссе – истории происхождения романа, его связи с музыкой – и был особенно придирчив. Главное – не отступать от текста. Переводчик – тень автора, не имеет права на самодеятельность, должен слепо следовать за оригиналом. Иногда доходило до комичного: «Почему вы пишете в одном случае «лет», в другом — «год»? Пишите одинаково, я же употребляю одно слово».

Несмотря на то, что, как он сказал, русский и немецкий он старался забыть по политическим причинам, текст он чувствовал очень хорошо, поскольку знал его почти наизусть, и сразу видел расхождения или переводческие импровизации. Больше всего споров вызвал перевод сочетания «русская армия» по отношению к вторжению в Чехословакию в 1968 году: я полагала, что надо заменить на «советская», что больше соответствовало действительности, но он не слушал никаких возражений.

Мы вообще подолгу разговаривали, и не только о книге: он очень много расспрашивал обо мне, выяснял, почему я уехала из России. Эта тема возникала часто и казалась очень личной и болезненной, как и тема «малых наций».

Еще он часто говорил, как об огромном достижении, о способности литератора писать на языке новой родины. Расспрашивал меня о сыне, о муже; у меня вообще сложилось ощущение, что он настолько изолирован от жизни, что общение со мной было немного даже прорывом в реальность.

Я закончила перевод, и неожиданно он предложил, чтобы готовую рукопись мы посмотрели вместе в Париже и устранили все шероховатости. Я была потрясена, поскольку знала, что он не дает интервью, не ходит ни на какие публичные собрания, живет отшельником. Я полетела в Париж, замирая от страха, не спала всю ночь в маленьком гостиничном номере возле церкви Св. Роха.

Утром 31 октября 2003 года Кундера встретил меня около своего дома на улице Рекамье, недалеко от бульвара Распай. Честно говоря, я представляла его как-то крупнее и выше и немного боялась, сумеем ли мы общаться вживую. Но он смотрел такими добрыми и дружелюбными глазами, что сразу стало как-то необыкновенно легко. Особенно поражал его интерес к собеседнику, он слушал так внимательно, был настолько увлечен разговором! Наверное, так должны держаться исповедники, чтобы было не страшно распахнуть им душу. Такой же талант человеческого общения я встречала только у одного человека, близкого знакомого нашей семьи – актера Михаила Александровича Ульянова — они с Кундерой даже внешне чем-то похожи.

Мы просидели полдня в его рабочем кабинете, маленькой квартирке на верхнем этаже дома, где ниже находилась их большая квартира. Холл в ней с пола до потолка был заставлен огромными шкафами с книгами хозяина дома, переведенными на все существующие языки. Я как-то мгновенно ощутила себя каплей в этом океане Кундеры.

Потом втроем с Верой пошли в ресторан Le Recamier в соседнем доме, где, как он мне объяснил, обедает все издательство Gallimard, и даже кому-то меня торжественно представил. Во время обеда у меня зазвонил мобильный, вместо звонка он играл российский гимн (мне его поставили на телефон мои английские студенты, в 2003 г. это никого не напрягало, а веселило). Тут же с криками: «Хоккей, хоккей!!!» набежали официанты, а Кундера долго хохотал. Потом мы вернулись работать дальше. Когда просмотрели всю рукопись, он сказал, что надо отметить это событие – долго искал бутылку, но так и не нашел и огорчился.

Я собралась уходить, на улице было довольно холодно, осень, а его пальто висело в нижней квартире, но он не стал за ним спускаться, вышел из дома в пиджаке, накинув на шею теплый шарф. Я очень волновалась, что он простудится, но ускорить шаг не решалась – он немного прихрамывал.

Ему было тогда 74 года, но старым он в памяти не остался. Скорее, очень мудрым и, казалось, крепким и вечным. Он, действительно, прожил еще целых двадцать лет после нашей встречи, до глубокой старости, ушел в 94.

Когда мы начали прощаться у остановки метро, мне вдруг стало ужасно грустно, до слез, я понимала, что больше никогда его не увижу. Я не спустилась в метро, а долго ходила по улицам, наверное, только тогда осознав, с личностью какого масштаба мне посчастливилось так тесно общаться почти целый год: как оказалось, этого хватит на всю жизнь.

P.S.

На первой фотографии на верхней полке книга в оранжевом переплете c надписью на черном фоне "Милан Кундера" - первое издание "Нарушенных обещаний" (Азбука, 2004). На втором фото - тот самый ресторан.

Светлана Анатольевна  
"Зелёная лампа" Сообщество любителей книг