Фото - Ирина Одоевцева и Георгий Иванов в доме престарелых в Йере, август 1957 года.
"Говорят, тонущий в последнюю минуту забывает страх, перестает задыхаться. Ему вдруг становится легко, свободно, блаженно. И, теряя сознание, он идет на дно, улыбаясь.
К 1920-му году Петербург тонул уже почти блаженно.
Голода боялись, пока он не установился "всерьез и надолго". Тогда его перестали замечать. Перестали замечать и расстрелы."
Написав "Петербургские зимы" Георгий Владимирович Иванов воздвиг себе литературный памятник.
Поразительно, какое неисчислимое количество "литературных шедевров" поглотило время, а эта книга - постепенно возвышается в своей трехмерной проекции эпохи.
Это живой, кинематографический пейзаж событий, в водовороте которых ощущение личного присутствия, полного растворения в ткани повествования, какое то блаженное скольжение.
Всё зримо, объемно, достоверно (не в смысле фактологической точности, к которой высказан ряд претензий за век, всеми кому не лень, начиная с А.А., и здесь желательно различать литературный пейзаж, от требований самоочевидцев к точности, и неспособности взглянуть на текст не как на мемуаристику, к которой Георгий Иванов вовсе не стремился - о чем сам писал).
На петербургском радио, к счастью и великой удаче, была записана радиопостановка "Петербургские зимы" с участием незабвенного Александра Романцова - http://staroeradio.com/read/sr.php?id=20049
Есть одна странность – наблюдение, рационально необъяснимое. Литературоведы, кажется, обглодали каждую косточку, мосольчик, рассматривая в лупу судьбы Георгия Иванова и Ирины Одоевцевой, описывая поэтов в отдельности и, порой до такой степени отчужденно друг от друга, будто они прожили свои жизни порознь. Как много к примеру, подробностей взаимоотношений с Николаем Гумилёвым, будто это они были муж и жена. А какие отношения (кроме общих фраз) были с Георгием Ивановым, где эта одиссея безбрежного эмигрантского рока, о чем они говорили каждый день, на что надеялись…
В своих интервью Ирина Одоевцева почти не касается Георгия Владимировича – (говоря о звукозаписях добытых мною в разные годы).
Просматривается трагическое одиночество поэта, горько и тяжело рефлексирующего всё, что выпало им обоим, однако разность характеров, легкий нрав Ирины, её неистребимый оптимизм и жизнерадостность даже в тяжелейших условиях, кажется только усиливали трагическое ощущение потерянной жизни у Георгия Иванова.
Отсюда, на склоне лет, в бедности и безвестности, проросла его пронзительная, исповедальная в своей подлинности, поэзия. Такое не напишешь «из головы»
Вот как писал о «ранней поэзии» Георгия Иванова Александр Блок
"Слушая такие стихи, как собранные в книжке Г. Иванова "Горница", можно вдруг заплакать — не о стихах, не об авторе их, а о нашем бессилии, о том, что есть такие страшные стихи ни о чем, не обделенные ничем — ни талантом, ни умом, ни вкусом, и вместе с тем — как будто нет этих стихов, они обделены всем, и ничего с этим сделать нельзя. Автор сам ни в чем не виноват, и я не берусь решить, можно или нельзя издавать книги таких стихов. В пользу издания могу сказать, что книжка Г. Иванова есть памятник нашей страшной эпохи, притом — один из самых ярких, потому что автор — один из самых талантливых среди молодых стихотворцев. Это — книга человека, зарезанного цивилизацией, зарезанного без крови, что ужаснее для меня всех кровавых зрелищ этого века; — проявление злобы, действительно нечеловеческой, с которой никто ничего не поделает, которая нам — возмездие" <...>.
Сбылось таки пророчество Владислава Ходасевича «залитованное» вослед Корнеем Чуковским (господь услышал) : В газете “Утро России” (1916г) Ходасевич написал рецензию на сборник Иванова “Вереск”
«Г. Иванов умеет писать стихи. Но поэтом он станет вряд ли. Разве что случится с ним какая-нибудь житейская катастрофа, добрая встряска, вроде большого и настоящего горя. Собственно, только этого и надо ему пожелать». Корней Чуковский - «Какой хороший поэт Г. Иванов, но послал бы ему Господь Бог простое человеческое страдание, авось бы в его поэзии почувствовалась и душа».
Вот что говорит литературовед, автор книги «Жизнь Георгия Иванова» Андрей Арьев:
Меня пронзило, во-первых, то, что все написанное о Георгии Иванове мне показалось ложью, все мемуарные свидетельства как-то очень не соответствовали тому облику, который вырастал из его стихов и, в первую очередь, качество самих этих стихов. Я знал уже все суперотрицательные отзывы о нем и Анны Андреевны Ахматовой, и Надежды Яковлевны Мандельштам, но, в то же время, представить себе, что этот мерзкий тип мог написать такие проникновенные стихи о любви, зная при этом все его прошлое, все эти кузминские штучки и его собственные, и все-таки именно этот человек написал одно из лучших любовных стихотворений в ХХ веке, я имею в виду стихотворение:
Ты не расслышала, а я не повторил
Был Петербург, апрель, закатный час,
Сиянье, волны, каменные львы...
И ветерок с Невы
Договорил за нас….
У нас очередная редкость – Интервью Ирины Одоевцевой в Торонто на RCI
Очень живое, интересное, где говорили, вспоминая, о многих знаменитых именах русской поэзии!
http://staroeradio.ru/read/p3.php?id=3505
http://staroeradio.com/read/p3.php?id=3457
P.S.
Поэт Николай Степанович Гумилёв был расстрелян 26 августа 1921 года! По мистической прихоти судьбы, его друг, поэт Георгий Иванов умер 26 августа, пережив друга на 37 лет!
Александр Вертинский:
Над розовым морем вставала луна,
Во льду зеленела бутылка вина...
И томно кружились влюбленные пары
Под жалобный рокот гавайской гитары.
Послушай... О, как это было давно...
Такое же море и то же вино...
Мне кажется, будто и музыка та же.
Послушай, послушай, мне кажется даже...
Нет! Вы ошибаетесь, друг дорогой,
Мы жили тогда на планете другой,
Мы слишком устали, и слишком мы стары
И для этого вальса, и для этой гитары...
(Георгий Иванов)
