К ВОПРОСУ О ГУМАНИЗМЕ
Я не из тех, кто сокрушается о былых временах, кто древних афинян или римлян ставит выше людей сегодняшних. Разумеется, наш мир мыслей и чувств куда более широк и сложен. Нас могут восхищать их произведения, но, откровенно говоря, мы понимаем, что они примитивны. Наш мир, конечно, совсем другой, и он еще развивается.
Мы не можем утверждать, что в умственных способностях человека со времен афинян произошел прогресс; но, как бы то ни было, человеческий разум хотя качественно и не изменился, ушел далеко вперед, разрешив многие задачи, ответив на ряд вопросов. (Не будь прогресса человеческого разума, мы не смогли бы двигаться вперед; и разве увеличение наших знаний не повлияло на умственные способности? Но это вопрос особый.)
Сравнивая с древним миром времена, наступившие после XV века новой эры, мы вынуждены признать превосходство последних в науке, философии, искусстве, в естествознании, в морали и нравственности. Кого, кроме Гомера, может противопоставить Греция поэтам нового времени? Я не отрицаю величия Эсхила, Софокла, Еврипида, но по идейному богатству их произведения рядом нельзя поставить с творениями Шекспира, Мольера, Гете. По форме они, может, и совершенны; но совершенство их, откровенно говоря, по существу, недоступно не только нам, не знающим греческого и латыни, но даже и тем, кто этими языками владеет. Ведь по-настоящему неизвестно, как звучали эти языки; некоторые античные произведения не дошли до нас, последующие столетия внесли в стихи поэтов новые строки. Трагедии писались не только для чтения - в основном для игры на сцене. А между тем сегодня невозможно воспроизвести ту обстановку, в которой их играли. Некоторые попытки, правда, предпринимаются, но результат любой из них может быть только приблизительным. Нет, сегодня нельзя поставить «Аякса», «Филоктета» так, как хотелось бы Софоклу; потому что, даже если допустить, что мы справимся с самыми разными трудностями, то есть одна, справиться с которой немыслимо: актеры Софокла играли в новой трагедии, его зрители смотрели новую трагедию. Понять произведение им помогала окружающая обстановка, тогда как мы сегодня вынуждены эту обстановку домысливать. Скорее всего, этим и объясняется сила воздействия произведения; наверное, это так, но, кроме того, следует допустить, что все-таки еще в те времена в подлинник произведения вносились какие-то изменения.
Почему же с таким пиететом относятся к произведениям древнего мира? С восхищением читают и комментируют не только великих поэтов Греции, но и незначительных поэтов Рима. Хотя в XVII-XVHI веках мелкие поэты-авторы комедий были забыты, но ничем не выделявшийся среди них Плавт по сей день считается, как ни странно, великим писателем. Как это объяснить?.. Дело в том, что мы придаем значение той оценке, которую дали им еще в XV, XVI столетиях. На исходе средневековья люди эпохи Возрождения с восторгом открыли для себя сначала поэтов Рима, а потом Греции. Это было естественно, они пока еще не оценили произведений своих современников. Ну, а нам уже знакомо все, что написано после эпохи Возрождения, и мы никак не можем считать эти сочинения слабее сочинений древнего мира. XV, XVI и XVII века с почтением говорили о древнем мире: «Наш учитель»; а наши учителя, кроме греков и римлян, еще поэты и писатели всех последующих столетий от Возрождения до наших дней. Спор между «Древними и Новыми» (Les Anciens et les Modernes) издавна решался в пользу последних; это отлично поняли даже те, кто утверждал обратное.
