Франс Вербек (Frans Verbeeck (1510-1570) Насмешка над человеческими глупостями. Фламандская школа 16 века.
Дитрих Бонхёффер
«О ГЛУПОСТИ»
Татьяна Мэй: Что-то такое висит в воздухе, и в общем, даже догадываемся что. Не зря выходит фильм «Бонхёффер» — о моем личном герое Дитрихе Бонхёффере, пасторе, теологе, агенте абвера, участнике антинацистского заговора. Какой получился фильм, не знаю, но 
Мартина Нимейера («когда пришли за евреями, я молчал» и т.д.) играет так впечатливший всех в роли Воланда Август Диль.
А про Бонхёффера можно говорить долго, но я просто повторю его точное и спокойное наблюдение, сделанное над соотечественниками, которое всегда стоит помнить в такие времена.
«Глупость — ещё более опасный враг добра, чем злоба. Против зла можно протестовать, его можно разоблачить, в крайнем случае его можно пресечь с помощью силы; зло всегда несёт в себе зародыш саморазложения, оставляя после себя в человеке по крайней мере неприятный осадок
Против глупости мы беззащитны. Здесь ничего не добиться ни протестами, ни силой; доводы не помогают; фактам, противоречащим собственному суждению, просто не верят — в подобных случаях глупец даже превращается в критика, а если факты неопровержимы, их просто отвергают как ничего не значащую случайность.
При этом глупец, в отличие от злодея, абсолютно доволен собой; и даже становится опасен, если в раздражении, которому легко поддаётся, он переходит в нападение. Здесь причина того, что к глупому человеку подходишь с большей осторожностью, чем к злому.
И ни в коем случае нельзя пытаться переубедить глупца разумными доводами, это безнадёжно и опасно.
Можем ли мы справиться с глупостью? Для этого необходимо постараться понять её сущность. Известно, что глупость не столько интеллектуальный, сколько человеческий недостаток. Есть люди чрезвычайно сообразительные и тем не менее глупые, но есть и тяжелодумы, которых можно назвать как угодно, но только не глупцами. С удивлением мы делаем это открытие в определённых ситуациях. При этом не только создаётся впечатление, что глупость — прирождённый недостаток, сколько приходишь к выводу, что в определённых ситуациях люди оглупляются или дают себя оглуплять.
Мы наблюдаем далее, что замкнутые и одинокие люди подвержены этому недостатку реже, чем склонные к общительности (или обречённые на неё) люди и группы людей. Поэтому глупость представляется скорее социологической, чем психологической проблемой. Она не что иное, как реакция личности на воздействие исторических обстоятельств, побочное психологическое явление в определённой системе внешних отношений.
При внимательном рассмотрении оказывается, что любое мощное усиление внешней власти (будь то политической или религиозной) поражает значительную часть людей глупостью. Создаётся впечатление, что это прямо-таки социологический и психологический закон.
Власть одних нуждается в глупости других.
Процесс заключается не во внезапной деградации или отмирании некоторых (скажем, интеллектуальных) человеческих задатков, а в том, что личность, подавленная зрелищем всесокрушающей власти, лишается внутренней самостоятельности и (более или менее бессознательно) отрекается от поиска собственной позиции в создающейся ситуации.
Глупость часто сопровождается упрямством, но это не должно вводить в заблуждение относительно её несамостоятельности. Общаясь с таким человеком, просто-таки чувствуешь, что говоришь не с ним самим, не с его личностью, а с овладевшими им лозунгами и призывами. Он находится под заклятьем, он ослеплён, он поруган и осквернён в своей собственной сущности.
Став теперь безвольным орудием, глупец способен на любое зло и вместе с тем не в силах распознать его как зло. Здесь коренится опасность дьявольского употребления человека во зло, что может навсегда погубить его.
Но именно здесь становится совершенно ясно, что преодолеть глупость можно не актом поучения, а только актом освобождения.
При этом однако, следует признать, что подлинное внутреннее освобождение в подавляющем большинстве случаев становится возможным только тогда, когда этому предшествует освобождение внешнее; пока этого не произошло, мы должны оставить все попытки воздействовать на глупца убеждением.
В этой ситуации вполне очевидна тщетность всех наших усилий постичь, о чём же думает "народ" и почему этот вопрос совершенно излишен по отношению к людям, мыслящим и действующим в сознании собственной ответственности. "Начало мудрости — страх Господень" (Пс 110, 10). Писание говорит о том, что внутреннее освобождение человека для ответственной жизни пред Богом и есть единственно реальное преодоление глупости.
Кстати, в этих мыслях о глупости всё-таки содержится некоторое утешение: они совершенно не позволяют считать большинство людей глупцами при любых обстоятельствах.
В действительности всё зависит от того, на что делают ставку правители — на людскую глупость или на внутреннюю самостоятельность и разум людей».
/ Эссе Дитриха Бонхёффера «О глупости» (1943)
