Не для себя прошу
Сумасшедший - это
особый душевный порядок.
Перед ними когда-то вставали мудрецы.
В нашем городе на берегу Чёрного моря Вадика знали многие. Он был нашей достопримечательностью. Из обеспеченной семьи. Папа профессор. Мама директор библиотеки. Вадик рос здоровым и хорошим мальчиком. В десять лет он с друзьями заплыл очень далеко в море и стал тонуть. Спас его лучший друг Сашка. С тех пор Вадик в море больше не заходил. Говорят, что потом в больнице он долго не приходил в сознание и был между небом и землёй. Как сказал его родителям доктор Дорман: «У мальчика было кислородное голодание, что не могло не отразиться на работе его мозга. Терпение и только терпение. Всё может измениться в любое время».
Но ничего не изменилось, и Вадик остался не совсем нормальным. Точного диагноза никто не знал, да это для родителей не играло никакой роли.
Школу Вадик не закончил, хотя родители делали для этого всё, что могли. Большую часть дня он сидел на балконе и смотрел на прохожих. Иногда брал в руки книгу и просто разглядывал картинки. Читать он не умел.
Вадик очень любил кататься на трамвае. Он знал, где нужно сесть и где выйти, чтобы попасть домой. Но домой он не торопился. Он катался по кругу, и со временем его узнавали многие кондукторы и пассажиры. Иногда он выходил на остановке напротив церкви и смотрел на просящих подаяние людей. Он видел, как люди клали деньги в руки бедным, и однажды, набравшись смелости, перешёл дорогу и положил старушке на ладонь монетку. Старушка закрестилась:
– Спаси тебя Господь, детка, спаси…
Потом перевела взгляд на прохожих и запричитала:
– Люди добрые, ради Христа, подайте на пропитание!..
Вадик не знал, что такое милостыня, и не знал цены деньгам. Он стоял и смотрел на проходящих мимо людей добрыми детскими глазами и улыбался. Он встал рядом со старушкой и протянул перед собой руку. Мальчик привлёк внимание людей, и они клали в его ладонь мелочь, которую он сразу пересыпал на ладонь старушки. Бедная женщина, крестясь, повторяла заученные слова:
– Спаси тебя Господь, детка, спаси… Люди добрые, ради Христа, подайте на пропитание...
Город наш небольшой, и все всех знают. Прошло несколько дней, и родители узнали, что их сын просит милостыню. Они умоляли:
– Ты уже не маленький, подумай о нас. Нам же стыдно, мы же не бедные... Ну, хорошо, мы будем давать тебе деньги, а ты отдавай их бедным, только не проси милостыню!..
Но деньги Вадику были не нужны:
– Не для себя прошу. Для бедных. Им же есть хочется…
Отец не выдержал и закричал:
– Мы с мамой хотели по-хорошему, но ты нас не понимаешь! Денег для бедных мы тебе больше не дадим. Живи как хочешь…
Выбежав на улицу, Вадик направился на трамвайную остановку. В трамвае он машинально протянул руку и пошёл по рядам:
– Спаси вас Господь, люди добрые... Ради Христа, подайте на пропитание... Не для себя прошу, для бедных. Им же есть хочется, а ваши деньги мне не нужны...
Маленькая ладонь быстро наполнилась мелочью. С тех пор трамвай стал вторым домом Вадика. Родители делали всё возможное, чтобы не пускать сына в трамвай. Но Вадик убегал, и всё начиналось сначала.
Прошло несколько лет. Вадик подрос. В городе о нём рассказывали чудные истории, и людям, не видевшим Вадика, он казался сказочным Робин Гудом. В трамваях к нему обращались как к хорошему знакомому. С ним здоровались, дружески похлопывали по плечу, спрашивали, как дела, и никогда никто не был с ним груб. Все знали, куда относит Вадик заработанные деньги.
Правда, туристы в нашем городе, увидев молодого модно одетого парня с протянутой рукой, начинали читать ему нотации, давать указания, что ему нужно идти работать и что просить милостыню стыдно. Вадик улыбался, благодарил и шёл дальше. Когда Вадик болел, трамваи, как сироты, колесили по городу без него. Когда он появлялся вновь, его встречали как лучшего друга. И давали ещё больше денег. Люди хорошо относились к нему.
Батюшка Серафим часто брал Вадика за руку и подводил к алтарю.
Сын человеческий смотрел на Вадика. С его ладоней стекала кровь.
– Смилуйся и помилуй душу несчастного… Пожалей праведника! – просил святой отец у сына Божьего.
Вадику исполнилось двадцать пять лет. В его жизни ничто не изменилось. Он так же ездил в трамваях и просил милостыню. Родители состарились. Они очень любили единственного сына и уже привыкли к тому, что он делает. Друзья и соседи говорили им, что у них хороший и добрый сын. Но они это знали и сами.
Однажды в трамвае на Вадика обратили внимание двое дюжих молодых людей в спортивных костюмах «Адидас». Вели они себя развязано и с удивлением смотрели на красивого молодого человека, просившего милостыню. Подойдя к ним, Вадик протянул руку:
– Не для себя прошу, для бедных. Подайте Христа ради…
Здоровый верзила попытался выбить мелочь из ладони Вадика. Вадик закричал. Люди вмешались, вступились за него, и молодые парни, сжав кулаки, уселись на заднюю скамейку.
Когда Вадик вышел из трамвая, они последовали за ним. Догнав, один из них толкнул его в спину. Вадик повернулся:
– Не для себя прошу. Для бедных… мне деньги не нужны.
– Тогда отдай нам!
Вадик сжал ладонь ещё сильнее:
– Не для себя прошу. Для бедных…
...После нескольких ударов Вадик упал на тротуар и ударился головой о бордюр. Кровь тонкой струйкой потекла по грязной дороге. Ладонь раскрылась, по асфальту покатилась мелочь...
В этот летний день над городом прошёл сильный дождь. Батюшка Серафим вышел на ступеньки церкви:
– Люди! Люди добрые, не для себя просил он. Не для себя, а для нас!
Десятки людей смотрели на него. Потом батюшка зашёл в церковь и подошёл к алтарю. С креста на отца Серафима смотрел человек, похожий на Вадика. Из пробитых насквозь ладоней сочилась кровь.
Хоронили Вадика всем городом. Машина с гробом с трудом прокладывала себе дорогу на кладбище. На выезде из города перед машиной, как из-под земли, появилась старушка. Подняв руки, она запричитала:
– Спаси вас Господь, люди добрые!.. Спаси душу несчастного...
Шофёр резко затормозил. Машину окружили десятки бедных людей. Они открыли дверь и, вынув гроб, понесли его на плечах.
Гроб опустили в свежевырытую яму. Крик разнёсся по кладбищу:
– Не для себя просил он, а для нас, людей!
Перепуганные вороны шумно сорвались с деревьев. Над кладбищем повисла тишина.
