Берлинская богема
в годы Веймарской республики
(1919 – 1932)
Памяти Марка Шейнбаума
Война проиграна. Монархия пала. Кайзер низложен. В Германии установилась парламентская республика. Первая демократическая конституция немецкого государства, принятая в Веймаре, вступила в силу.
«Хлеба и зрелищ» требовал римский плебс от императора. Так было не только в древнем Риме. Так было во все времена и эпохи. Что касается послевоенной
Германии, то с «хлебом» было довольно туго. Народ жил впроголодь. Вместо натуральных продуктов в магазинах часто продавали эрзацы. Очень скоро у берлинских вокзалов появились лоточники, продававшие горячие сосиски. Чем эти сосиски были нафаршированы, сказать трудно. Коричневую бурду в кафе именовали не иначе как «мокко». Пирожные делали из мёрзлой картошки. Очевидец пишет: «Берлинцы, как и прежде, курили сигары, и назывались они «гаванскими» или «бразильскими», хотя были сделаны из капустных листьев, пропитанных никотином. Всё было чинно, по-хорошему, почти как при кайзере».
Ну а «зрелищ» было более, чем достаточно.В 1927 году в Берлине работали 49 драматических театров, три оперных, три больших варьете и семьдесят пять кабаре. В 1928 году город располагал 16000 ресторанами и кафе, 220 барами и танцевальными площадками. В 1929 году в германской столице было триста шестьдесят три кинотеатра, сорок семь киностудий, выпускавших в год двести пятьдесят игровых фильмов.
Творческий потенциал учёных Германии в то время был необычайно высок. Только в Берлинском университете в те годы работало свыше сорока нобелевских лауреатов. В 1926 году при Прусской академии искусств была создана секция литературы, куда вошли Альфред.Дёблин, Арно Гольц, Людвиг Фулда, Рикарда Гух и Томас Манн. Возглавил секцию Генрих Манн. В городе успешно работал целый ряд известных издательских домов: С. Фишера, Е. Ровольта, Б. Кассирера, Г. Кипенхойера и братьев Ульштайн. Издавалось сорок пять утренних, двадцать дневных и четырнадцать вечерних газет. Широкое распространение получили радиовещание, кинофильмы и грампластинки.
Там, где сейчас высится «Европа-Центр», когда-то стояло огромное здание, построенное в неороманском стиле в самом конце 19 века по замыслу архитектора Ф.Г. Швехтена. До 1916 года в «Романском доме» находилась кондитерская, затем – кафе, вошедшеее в историю берлинской богемы как «Романское кафе». Кафе стало местом встречи писателей и поэтов, актёров и режиссёров, художников и композиторов, Здесь вели ожесточённые споры журналисты и критики, здесь ожидали своего звёздного часа многие молодые дарования. Эрих Кестнер, автор известной книги для детей «Эмиль и детективы», назвал это кафе «залом ожидания талантов». Кафе находилось на первом этаже. Слева от входа располагался небольшой квадратный зал, в котором размещались двадцать столиков, справа – значительно больший по размерам прямоугольный зал, в котором было семьдесят столиков. Первый назывался «Бассейном для пловцов», т.е. для литераторов, уже заявивших о себе, второй – «Бассейном для не умеющих плавать», то есть для тех, в ком только проклюнулся дар писателя, поэта, художника. Каждый сверчок знал свой шесток. Считалось неприличным безвестным, начинающим писателям занимать место за столом в «Бассейне для пловцов». Молодые люди приходили сюда в надежде встретить друзей и меценатов.
Второй этаж «Романского дома» был отдан под выставочный зал. Но по своему назначению это помещение использовалось редко. Чаще всего в нём играли в шахматы. На верхних этажах жили врачи, адвокаты и другая солидная публика.
Наружная застеклённая веранда кафе существовала исключительно для туристов и любопытных. Туристам показывали «Романское кафе» как достопримечательность, подчёркивая, что кафе является «поперечным срезом» города.
Желанными посетителями в этом заведении были фотографы, представители прессы, репортёры, конферансье, киноактёры. Здесь можно было встретить не только будущих артистов, художников и литераторов, но и специалистов по бракоразводным делам, а также известных психиатров. Захаживали сюда и девицы не очень тяжёлого поведения. Илья Эренбург, несколько раз бывавший в Берлине, пишет: «На фасадах домов по-прежнему каменели большегрудые валькирии. В квартале, облюбованном иностранными мародёрами и новыми богачами, которых звали «шиберами» (спекулянтами – К.А.), помещалось «Romanisches Cafe» – приют писателей, художников, мелких спекулянтов, проституток». Ну что тут скажешь? Каждый видит то, что он хочет видеть. Мне кажется, что присутствие в этом заведении проституток, конечно же, не являлось типичной приметой данного кафе. В любом ресторане есть девицы, которые весь вечер сидят за стойкой бара и потягивают лимонад в ожидании, что их кто-нибудь «снимет». Что до Ильи Григорьевича, то он был и сам не прочь прошвырнуться по злачным местам ночного Берлина (см. И. Эренбург «Люди, годы, жизнь», СП, кн. 3 , стр. 16).
Кстати, вот стихотворение поэта-экспрессиониста Пауля Цеха, в котором автор выразил своё отношение к этому средоточию богемы. Оно называется «Романское кафе».
В кафе, вблизи кирхи поминовения,
Завсегдатаи – молодые поэты,
И девицы еврейские с матерями,
Полногрудые или только с прыщами.
Но поэты им по душе, как видно.
Из их общения книга рождается, –
стихи об эротике. Тем не менее,
книгу одели в сафьян с тиснением.
А когда поэты получат известность,
в кафе уж совсем бывать перестанут.
Женятся, на грудь им повесят награды,
бюргеру для реноме это ведь надо.
К жизни концу их объявят классиками
(увы, – это иная история!). Но
вернёмся в кафе, к кокаину, к богеме,
к премии Клейста, к девицам, к другой теме.
Перевод Л. Бердичевского
«Романское кафе» как явление в культурной жизни города возникло не на пустом месте. До 1916 года берлинская богема обреталась в другом заведении, – в «Кафе Запада», на углу Курфюрстендамм`а и Йоахимсталер штрассе, там где сегодня находится кафе «Кранцлер». Второе название кафе – «Мания величия»; название не имевшее никакого отношения ни к хозяину заведения, ни к его посетителям. Оно возникло по ассоциации с мюнхенской кофейней того же названия. В начале ХХ века под этим слоганом в Мюнхене прошёл карнавал художников, участники которого были затем приглашены в небольшое богемное кафе «Стефани». С тех пор к баварскому кафе прилепилось его второе название «Мания величия». С 1905 года в «Кафе Запада» выставляли картины художники-импрессионисты Макс Либерман, Вальтер Лейстиков и Франц Скарбина. Международный авангард был представлен произведениями Э. Мане, К. Моне, Василия Кандинского, А. Матисса и П. Пикассо. Этими выставками и прославилось кафе. Там же впервые был представлен новый вид искусства – кабаре, позаимствованный у французов.
Вот как современники описывают эту точку «общепита»: «Маленькое, низкое, плохо проветриваемое помещение, состоящее из двух комнат, соединённых между собой. На стенах дешёвые гобелены, провонявшая дымом штукатурка. Но именно эта теснота, недостаток вентиляции и создавали особый уют кафе. Это то, что привлекало сюда молодых художников Берлина. В своих мастерских им было неуютно, а зимой вдобавок ко всему ещё и безобразно холодно». Еда в кафе была вкусной, заведение славилось своей венской кухней. Официанты были одеты во фраки.
Это маленькое кафе посещали не только художники, но и литераторы. В 1901 году поэтесса Эльза Ласкер-Шюлер вышла замуж за искусствоведа Герварта Вальдена (псевд. Г. Левина). Большую часть свободного времени они проводили в кафе. Вальден сумел собрать возле себя известных поэтов и писателей: Эриха Мюзама, Рихарда Демеля, Альфреда Дёблина. Сюда можно отнести и антиквара Пауля Кассирера с его женой, актрисой Тиллой Дюро. Здесь в 1914 году впервые встретились Леонгард Франк, известный русскому читателю по романам «Оксенфуртский мужской квартет», «Слева, где сердце» и «неистовый репортёр» Эгон Эрвин Киш. В своих воспоминаниях Киш писал: «Мы вели ожесточённые споры о литературе с четырёх часов дня до пяти утра. Понятия не имею, когда мы писали свои книги». Кстати, Эрвин Киш прославился тем, что первым опубликовал материал о полковнике генерального штаба австрийской армии Альфреде Редле, который в течение 12 лет успешно занимался шпионажем в пользу России. Однако, основная заслуга Эрвина Киша состоит в том, что он жанр репортажа поднял до уровня литературного произведения. После смерти его рассматривали как классика журналистики.
Примерно с 1907 года в «Кафе Запада» встречаются первые экспрессионисты (Георг Гейм, Эрнст Блас, Яков ван Ходдис, Альфред Лихтенштейн). По вечерам здесь играли в слова, слова-перевёртыши, сочиняли стихи на заданные рифмы (буриме). Их писали на ещё не оплаченных счетах и на полях газет. Чтобы газеты не растаскивали (здесь не надо было платить за них), хозяин кафе, господин Паули завёл такой порядок: на каждой газете ставилась печать «Украдено в «Кафе Запада». За распределением газет и журналов следил уважаемый посетителями человек, кельнер, «рыжий Рихард».
Оберкельнером кафе был господин Хан, совмещавший несколько должностей. Кроме непосредственных обязанностей, Хан был доверенным лицом наиболее влиятельных посетителей кафе и человеком, дававшим в долг. У него было тайное соглашение с некоторыми меценатами, которые молча за кого-то расплачивались, например, Пауль Кассирер за счета Эльзы Ласкер-Шюлер, братья Ульштайн – за Эриха Мюзама. Старое кафе перестало существовать в 1915 году.
Вернёмся к «Романскому кафе» и его посетителям. Интерьер кафе отличался удивительной бесвкусицей, сравнимой разве что с залом ожидания самого захудалого вокзала Германии. Еда была плохой, рассчитанной на случайных посетителей. Хозяин кафе говорил по этому поводу: «Постоянные клиенты едят в других местах, по крайней мере те, кто при деньгах. Те, у которых нет денег, заказывают яичницу из двух яиц, которую ещё и делят пополам». Можно было целый день сидеть в кафе за чашкой кофе, и только в редких случаях такому посетителю указывали на дверь. Перед ним ставилась табличка, на которой можно было прочесть: «Вас просят наше заведение после оплаты счёта покинуть и более сюда не возвращаться». Швейцар бдительно следил за тем, чтобы отлучённые от кафе больше в нём не появлялись.
Атмосфера в этом заведении была более деловой и прагматичной, чем в «Кафе Запада». Сюда приходили, обычно, на 2-3 часа, чтобы обговорить некоторые проeкты, поиграть в шахматы, подиcкутировать. Журналист Ю. Шебера пишет: «Посетители «Романского кафе» были не столь безрассудны, как завсегдатаи «Кафе Запада». Они не декламировали отрывки из «Илиады», не сочиняли трилогии в гекзаметрах и не изображали на холсте идиллию a' la Raffael». В кафе много курили. Один из посетителей упоминает «зеркало, ослепшее от сигаретного дыма». С годами количество гостей становилось всё больше и больше, а помещение более прокуренным. Постоянные посетители в шутку называли это заведение не Romanisches Сafe, а Rachmonisches, что переводится как достойное сожаления. Здесь обыгрываются два слова: Rachmonеss (идиш – сочувствие) и Rauch (нем. – дым).
Кафе располагало всеми томами энциклопедии Брокгауза, неизвестно какими путями попавшими туда.
К услугам посетителей было два таксофона. Один почти всегда неисправный, у другого выстраивалась очередь не в меру возбуждённых журналистов, спешивших передать в газету свой материал. С некоторыми из них случались истерики.
Среди постоянных посетителей кафе большинство составляли писатели. Невозможно в короткой статье всех упомянуть и обозначить их заслуги перед литературой. Ограничусь лишь кратким перечислением наиболее известных писателей с их сочинениями, ставшими классикой. Среди них – драматург Карл Цукмайер, – автор пьесы «Капитан из Кёпеника». Ему же принадлежит сценарий к кинофильму «Голубой ангел», (по роману Генриха Манна «Учитель Гнус»), принесший мировую славу Марлен Дитрих. Музыку к кинофильму сочинил Фридрих Холлендер, много писавший для эстрады и часто посещавший знаменитое кафе.
К числу завсегдатаев кафе следует отнести доктора Альфреда Дёблина, описавшего жизнь берлинского дна в нашумевшим романе «Берлин, Александерплац». Гостем кафе был всемирно известный драматург и режиссёр Бертольд Брехт («Трёхгрошовая опера»), а также редактор «Еврейского обозрения» (1923) Арнольд Цвейг, автор романов «Новеллы о Клавдии» (1912) и «Вандсбекский топор», рукописный текст которого был переведен на иврит и издан в Палестине в 1943 году.
Остановимся несколько подробнее на фигуре Бертольда Брехта. Вот каким запомнился облик драматурга будущему лауреату Нобелевской премии по литературе, австрийскому писателю Элиасу Канетти: «Необыкновенно худой, с изголодавшимся лицом, выглядевшим благодаря кепке несколько перекошенным. Слова, которые он отсекал, были деревянными, без какой-либо эмоциональной окраски. Под колющим взглядом его чёрных глаз ты чувствовал себя некой вещью, а Брехта, – оценщиком её. Говорил мало, о результатах своей оценки никому не сообщал. Он выглядел значительно старше своих тридцати. Создавалось впечатление, что он всегда таким был. Носил чёрную кожаную куртку с таким же галстуком, в углу рта торчала сигара».
Дебют «Трёхгрошовой оперы» состоялся 31 августа 1928 года. До 1930 года в Германии прошло 10 000 представлений этого спектакля. Критика по-разному отнеслась к пьесе. Курт Тухольский, например, не только хвалил вещь, но и обвинил Брехта в том, что тот воспользовался в своём произведении отрывками из Ф. Вийона и Д. Р. Киплинга, не сославшись при этом на первоисточник, т. е. обвинил автора, по существу, в плагиате.
В числе завсегдатаев «Романского кафе» был поэт-экспрессионист Готфрид Бенн, стихи которого переведены почти на все языки мира. Первые публикации поэта появились в 1912 году. В том же году у него возник роман с Эльзой Ласкер-Шюлер, которая посвятила ему свои лучшие стихи о любви. Позднее, в письме к своему приятелю Ф.Б. Ёлце, Бенн сообщает: «Ja, sie war mal meine Freundin». Заметим, что поэтесса была старше Бенна на 17 лет.
Как известно, прокормиться литературным трудом во все времена удавалось совсем немногим, даже очень известным писателям. За 14 лет литературной деятельности ему удалось заработать 975 марок, в то время как месячное жалование первой скрипки небольшого оркестра составляло 1500 марок, дирижёра оркестра кинотеатра – 4000 марок, актрисы среднего дарования – 2000 марок в месяц. Врач по образованию, Бенн проработал несколько лет в клинике ординатором, а затем открыл собственную практику по кожным и венерическим болезням. Как военный врач прошёл обе Мировые войны. Некоторое время разделял идеологию нацистов. Очень скоро разочаровался в ней. В ответ на это власти запретили Бенну заниматься литературной деятельностью. В 1945 с приходом Красной Армии был арестован, но в связи с нехваткой врачей, выпущен на свободу.
Молодые люди, посещавшие кафе, часто бывали без средств. Многие не могли заплатить даже за чашку кофе. Не считалось зазорным попросить в долг. Другие без особых угрызений совести просили «угостить» их. Журналист Пауль Эрих Маркус (ПЕМ) рассказывает историю молодого человека, Самуила Вильдера (Billy Wilder), приехавшего из Вены без копейки, не имевшего в Берлине ни родственников, ни рекомендательного письма. Он с вокзала сразу же направился в «Романское кафе». Здесь он выпросил себе чашку кофе, а затем напросился переночевать у Маркуса. Несмотря на свой юный возраст, Wilder зарекомендовал себя превосходным журналистом. Кроме этого он прекрасно танцевал и прилично говорил по-английски, что позволило ему в качестве жиголо зарабатывать себе на хлеб. Покинув Германию в 1934 году, он, Билли, теперь уже Уайлдер, сделал блестящую карьеру как один из видных кинорежиссёров Голливуда.
К числу самых выдающихся попрошаек кафе следует отнести кабаретиста Антона Ку. Его остроумные миниатюры об искусстве и политике были хорошо известны по выступлениям в театре на Кудамме. В «Романском кафе» он появлялся не часто. Худой, с моноклем, – он часто шлёпал себя ладонью по лицу. Любил захаживать в ресторан гостиницы «Адлон», куда простым смертным вход был заказан. Там останавливались такие знаменитости, как Томас Манн, наезжавший в Берлин из Мюнхена, и Герхард Гауптман. Испытывая постоянную нужду, Антон Ку умудрялся пить и есть за счёт этих знатных господ, а то и просто просить в долг. Не следует забывать, что Ку был превосходным рассказчиком. Лучше, чем он, рассказывать анекдоты мог, пожалуй, только Э. Киш. Когда Ку спрашивали, как он расчитывается в «Адлоне», он говорил: «Я им уже столько задолжал, что гостиница, как бы это сказать, уже принадлежит мне». Когда с деньгами было особенно сложно, он обращался к Максу Рейнхардту с просьбой предоставить ему сцену Немецкого театра в утренние часы. Его выступления на подмостках этого театра пользовались огромным успехом.
В двадцатые годы в Берлине родился новый вид кабаре, созданный из политически-агрессивных и скандальных песен. Тексты к ним сочиняли Вальтер Меринг, Курт Тухольский и Клабунд (псевд. Альфреда Геншке). Эта тройка была частым гостем «Романского кафе». Музыку писали известные берлинские композиторы, в том числе и соавтор «Трёхгрошовой оперы» Курт Вайль.
Довольно часто кафе посещал будущий прозаик Эрих Мария Ремарк. Свой первый роман «На Западном фронте без перемен» он написал в 1928 году. Спустя два года в США вышел кинофильм по этой книге. Премьера фильма в Берлине состоялась в театре «Метрополь», что на Ноллендорфплац. Национал-социалисты сорвали демонстрацию, запустив в зал белых мышей и закидав помещение зловонными бомбами.
Среди многих неординарных личностей «Романского кафе» нельзя оставить без внимания имя поэта и прозаика Йоахима Рингельнатца, писавшего юмористические стихи и короткие рассказы для эстрады. Человек интересной судьбы, Рингельнатц пользовался огромной популярностью не только среди жителей Берлина. Он объездил с концертами все большие города Германии. Этот человек владел тридцатью профессиями. Без ведома родителей он нанялся юнгой на парусное судно и за четыре года успел увидеть многие страны. Свои впечатления о нелёгкой жизни матроса он изложил в 1911 году в книге «Дневник юнги». Он известен не только как литератор, но и как художник. Достаточно сказать что в 2004 году его картина «Портовый кабачок», считавшаяся пропавшей, ушла с аукциона за 43300 €. В том же году в Германии была учреждена литературная премия его имени. Я интересовался у многих берлинцев, родившихся после Второй Мировой войны, знакомо ли им имя писателя, и каждый раз получал утвердительный ответ.
В начале 1930 года в «Романском кафе» появилась пока ещё никому неизвестная поэтесса Маша Калеко. Первые её стихи были опубликованы годом раньше в журнале «Querschnitt“. Она быстро сошлась с берлинским авангардом. После захвата власти нацисты совершили облаву на «Романское кафе». Маша была там с Вальтером Мерингом, который находился в розыске. Увидев людей со свастикой, она предупредила его: «Уходите немедленно, иначе вас арестуют!» – и отвлекла на себя внимание нацистов. В ту же ночь Меринг улетел в Париж. А вот ещё одна подробность из её биографии: в 1959 году Маше Калеко должны были вручить литературную премию имени Т. Фонтане. Вместе с дипломом награждаемый получал 4000 немецких марок. Узнав, что в жюри сидит бывший эсесовец, она отказалась от премии: «Сожалею, но как еврейка я принять эту награду из рук нациста не могу». Её стихи высоко оценивали такие выдающиеся люди, как А. Эйнштейн, Герман Гессе и Т. Манн.
Известный немецкий издатель Бруно Кассирер сказал как-то: «Трудно себе представить какую-либо литературу без кафе. Человек в кафе совсем иной, чем за своим рабочим столом. Здесь проявляются затаённые мысли писателя и осуществляются его мечты». Слова эти, разумеется, нельзя понимать буквально.
Конечно, Б. Брехт сочинил свою «Трёхгрошовую оперу» не в кафе и не в ресторане, а в своей квартире на Шпихернштрассе, а Леонгард Франк писал свои книги не в «Романском кафе», а за своим рабочим столом в Груневальде. В порядке исключения следует назвать двух литераторов, Эриха Кестнера и Йозефа Рота, писавших свои книги и статьи исключительно в кафе. Э. Кестнер, известный не только своими книгами для детей, но и своими лирическими и остросатирическими стихами, появился в Берлине в 1927 году. До этого писатель сотрудничал в одной из лейпцигских газет. Был уволен оттуда за то, что позволил себе к 100-летию со дня смерти Бетховена поместить на её страницах фривольную заметку о композиторе. Попав в столицу, Кестнер очень быстро стал в один ряд с лучшими писателями современности. Кроме «Романского кафе», его можно было видеть в «Леоне» и в «Карлтоне». Именно там были написаны «Эмиль и детективы» и книга стихов «Сердце на талии». В годы нацизма Кестнер оставался в Германии. Его несколько раз допрашивали в гестапо, исключили из имперского союза писателей. Он был очевидцем того, как его книги, «противоречащие немецкому духу», 10 мая 1933 года сжигали вместе с другими книгами на площади у оперного театра. Его именем названа одна из школ Петербурга.
Йозеф Рот, выражаясь современной лексикой, был человеком без определённого места жительства. Уроженец местечка Броды, что в Западной Украине, Рот появился на берлинском литературном небосклоне в начале двадцатых годов, уже известным журналистом. В письме к Стефану Цвейгу он писал: «Я никогда не имел собственной квартиры, кроме трёх чемоданов у меня ничего нет». В поисках материала для статей он объездил все крупные города Европы, работал по десять часов в сутки. Посещая Берлин, останавливался в гостинице «Am Zoo», писал либо в кондитерской «Schneider», либо в ресторане «Mampestube» (оба в двух шагах от дома). Свои очерки и книги писал, приняв изрядную дозу спиртного. Он вёл с посетителями ресторана непринуждённую беседу, как вдруг прерывал её словами: «Вы тут поговорите, а я тем временем немного поработаю». Этот постоянно странствующий репортёр оставил нам не только свои блестящие статьи, но и несколько романов. Среди них «Иов» (об истории одной еврейской семьи) и «Марш Радецкого». Писатель был за бережное отношения к языку. Обращаясь к собратьям по перу, говорил: «не делайте салат из немецкого языка». С деньгами Рот обращаться вовсе не умел. Он прогуливал заработанное им с друзьями в ресторане, делал знакомым дорогие подарки, по-царски вознаграждал швейцара гостиницы, либо страшно нуждался, не имея возможности заказать себе даже чашку кофе. По сути Рот был очень одиноким человеком. Вернувшись в 1926 году из поездки по Советскому Союзу, он записал: «Одиночество моё огромно и непереносимо».
Художники имели свой стол и были представлены такими именами как Макс Либерман, Макс Слефогт – один из ведущих немецких художников – импрессионистов (широко известен его «Автопортрет с супругой»), Отто Дикс – художник экспрессионист, сумевший в утрированной форме изобразить ужасы войны и нищету большого города, Эмиль Орлик, снискавший славу великолепного портретиста и Георг Грос (ученик Орлика), один из основоположников дадаизма, автор серии графических работ «С нами Бог» с их острой пацифистской направленностью.
Зарубежные знаменитости считали своим приятным долгом посетить «Романское кафе», чтобы познакомиться с коллегами, а возможно, и завести деловые связи. Сюда захаживали Томас Стернз Элиот, Андре Жид, Синклер Льюис, Луиджи Пиранделло, из русских эмигрантов – Владимир Набоков, Марина Цветаева и уже упомянутый Илья Эренбург.
Излюблнным местом встречи актёров был ресторан «Шваннэке», который находился в двух минутах ходьбы от «Романского кафе» по Ранкештрасе 4. Берлинские театры были широко известны благодаря режиссёрам Максу Рейнхардту, Леопольду Эснеру, Юргену Фелингу и Эрвину Пискатору. Ресторан был не дешёвым, еда – превосходной. Хозяин ресторана Виктор Шваннэке сочетал в себе задатки актёра и ресторатора. Он играл в «Лисистрате» Аристофана и в «Игроке» (по Достоевскому). Шваннэке проявил себя и как режиссёр: в 1923 году им был поставлен «Пигмалион» Б. Шоу. Премьеру отметили в его ресторане.
Театральная публика собиралась, как водится во всём мире, в «Шваннэке» после вечерних спектаклей и не только пила и ела, но и разбирала «не взирая на лица» театральные постановки этого вечера. К 24 часам материал отправлялся в газету, которую разносчики получали в 6 часов утра. В ресторан их доставляли к 8 часам утра, к завтраку, после чего актёры и их поклонники отправлялись спать.
В 1925 году, отбывая тюремное заключение, Гитлер изложил на страницах книги «Mein Kampf » своё мировозрение и свои маниакальные планы. До 1933 года книга издавалась 77 раз. Думающая часть нации – интеллигенция – не сомневалась, что Гитлер будет рваться к власти и попытается осуществить свой людоедский замысел по уничтожению евреев, цыган и превращению славянских народов в рабов. Но человечество не могло знать, какие масштабы примет этот бесчеловечный план. Ещё не было ни душегубок, ни газовых камер, ни печей крематориев, но люди из чувства самосохранения с приходом Гитлера к власти, а некоторые ещё раньше, стали покидать Германию. Большая часть упомянутых мною действующих лиц этого очерка эмигрировала в США. Некоторые остались в Рейхе и заплатили за это своей жизнью.
Вот только два примера: поэт и прозаик Яков ван Ходдис (1887-1942) страдал психическим заболеванием. Первые признаки шизофрении проявились у него ещё в 1914 году. В 1933 году Ходдис был интернирован в одну из психиатрических лечебниц Германии. В 1941 году последовала депортация. Погиб в концлагере Собибор (Польша) в 1942 году.
Поэт, драматург, публицист и ярый антифашист Эрих Мюзам (1878-1934) был одним из вождей Баварской Советской республики 1918 года. Осуждён за это на 15 лет тюремного заключения. В 1924 году амнистирован. После поджога Рейхстага арестован и помещён в концлагерь Ораниенбурга. В июле 1934 года забит эсесовцами до смерти, а затем повешен.
Широко образованный и разносторонне одарённый человек, Герварт Вальден (1878-1941) сделал свой выбор: он уехал из Германии, и будучи коммунистом, эмигрировал в 1932 году в Советский Союз. Работал там в качестве преподавателя Московского института иностранных языков. В 1938 году арестован. Спустя три год
а умер в саратовской пересыльной тюрьме.
Роль «Романского кафе» в культурной жизни Берлина в последние годы Веймарской республики постепенно сошла на нет. Захват власти нацистами, привёл к тому, что большинство завсегдатаев кафе вынуждено было покинуть Германию. В ноябре 1943 года во время бомбового налёта Романский дом был полностью разрушен Через 16 лет на его месте возник торговый комплекс «Европа-Центр», привлекающий внимание горожан и туристов сегодня в такой же степени, как «Романское кафе» в годы Веймарской республики. Но это уже совсем другой интерес.
Литература:
1. W. Feyerabend Berlin, Eine literarische Entdeckungsreise WBG, 2010, S. 219
2. P. E. Marcus (PEM) Heimweh nach dem Kurfürstendamm Ullstein, 1986 S. 247
3. J. Schebera Damals im Romanischen Cafe Berlin, Das Neue Berlin, 2005, S. 125
Здание Romanisches Haus, на первом этаже которого располагалось Romanisches Café
Молодая женщина, одна в Romanisches Café в Берлине". Неизвестный фотограф. 1924 год
Romanisches Café, неизвестный фотограф. Bildarchiv Foto Marburg
"Романский дом", на первом этаже которого располагалось то самое "Романишес кафе", будет полностью разрушен во время бомбардировки в 1943 году.
