София Вишневская.

Мужской журнал и изысканная словесность
Невероятная ночная история с участием факса и писателя Аксенова

У моего племянника Алексея был друг Алексей Вейцлер. Еще у племянника был факс, а у Вейцлера его тогда не было. Это сейчас весь мир под его ногами, колёсами, крылом, под прицелом камер, на экране и блестящих обложках. Но прошлое все равно не отменяется. Не было. И все! Было многое другое: рост, шик, прикид, идеи, страсти… Он был новым человеком нового времени без всяких границ и страха, с огромным желанием засеять девственное поле страны русскими ромашками и луговой геранью.
Вейцлер не делал продукт, как сейчас называется почти любое креативное действо: программы, майки, стартапы, журналы, идеи, – все, что нужно обязательно продать. В каком-то смысле он был бедным первопроходцем – превращал недоступное в доступное, тайное в явное, скрытое покровом ночи выставлял на обнажённый свет прожекторов. Собственно, шёл проторённой дорожкой, известной в те времена немногим. Я не хочу сравнивать, но, наверное, за образец был взят журнал Playboy c его заголовками, обнажёнными девушками и яркими историями. Факс был ему крайне необходим. Дело в том, что в те «девяностые» времена он выпускал первый русский глянцевый журнал для мужчин – «Андрей».
Молодой главный редактор не был сторонником банальной оголённости. И кроме ягодиц, сверкающих непредсказуемостью поведения, и грудей ослепительных размеров, ему хотелось иметь в своём журнале изысканную словесность. Он весьма талантливо ваял коммерческое ню с изюминками прозы, в чём ему активно содействовали покинувшие родину знаменитые писатели. И он публиковал их в своём журнале, в котором художественное слово торжественно и легко вырывалось на свободу из плена эрогенных зон. Словом, журнал, даже при таком, казалось бы, немыслимом совмещении, сумел выйти из формата неприличности и вплотную подобраться к высокому искусству. Тексты поступали из-за бугра на факс, которого у Вейцлера, как уже было сказано, не было, к нам домой, к моему племяннику, который всячески одобрял своего друга. И один Алексей вручал их другому Алексею, уже насладившись замечательной прозой. По совершенно анекдотическому совпадению моего мужа звали тоже Алексей. Но он журнал не видел никогда. И вся закулисная ночная история прошла мимо него совершенно незамеченной.
Все это тогда было неведомо, как и невероятный успех журнала, сохранивший, кстати, этот прелестный уровень почти до наших дней. Разве только размер публикуемых грудей резко вырос до уровня просвещающегося населения. Да и лица, имитирующие желание, слегка утратили человеческие черты, совершенно лишние в нынешней общественно-политической жизни. Шеи, губы, животы, задницы затмили высокий стиль и изысканность мысли.
…Однажды, приехав в Москву и привычно разместившись в гостиной на диванчике, я была разбужена часа в три ночи каким-то странным звуком. Звучало что-то среднее между телефонным звонком и шелестением падающей листвы в осеннем парке.
Я сняла трубку и полусонно сказала: «Только ночью душе посылаются знаки оттуда», – думая, что звонит мой муж Алексей. В моем представлении с мужьями всегда нужно разговаривать стихами, поскольку они слабо воспринимают прозу жизни.
– Привет! Прими факс! – велел бодрый голос.
– Я не умею, а куда нажать?
– А ты кто?
– Ляля. И я сплю.
– А Лешка где?
– Спит. У себя в комнате.
– Поссорились?
– Да нет. Он всегда спит в своей комнате.
– А ты?
– Я на диване.
– Скучно одной?
– Да нет, когда сплю, я не скучаю.
– Сон сну рознь. Обнявшись интереснее, – собеседник был явно склонен к психоанализу.
– Не всегда, – ответила я.
– Я тебя поправлю – не со всеми интересно, незнакомая Ляля, – наконец проинформировал он.
– Я люблю спать одна. Мне нужно высыпаться!
– Это неправильно. Выспаться можно потом...
– А вы не можете утром позвонить, Алексей сам примет факс?
– У меня как раз утро. Я из Америки звоню.
– А что вы там делаете? В командировке? – заинтересовалась я, почти проснувшись.
– В пожизненной… Ты что, газет не читаешь?
О господи – ужаснулась я – ночь на дворе, я по телефону разговариваю с незнакомцем из Америки, прослушивают, наверно…
– Вы, пожалуйста, скажите, куда нажать?
– Нажми кнопку с правой стороны, не клади трубку, я сейчас начну отправлять текст.
– Какой текст? – спросила я.
– Нормальный, – успокоил незнакомец.
– Ему текст не нужен. Ему нужны деньги.
– Да… я это знаю, всем нужны. Но мой текст! Поверь, это деньги!
– Вы, пожалуйста, скажите, куда нажать.
– Сначала проверь, есть ли рулон в факсе?
– А где проверить?
– Я понял, почему Алексей в другой комнате спит… Крышку открой и посмотри, есть ли там бумага.
Я еле-еле нашла крышку, подняла ее и увидела рулон.
– Есть!
– Ты джаз любишь?
– Сейчас?
– Вообще! Факс – это импровизация расстояний. Я начинаю. Ты – подхватываешь. Я пишу, ты читаешь. Мы вдвоём солируем. Вечный дуэт. Игра такая.
– А???
– Факс – это по-английски. Но происхождение, как и большинства названий на свете, латинское. Послушай, Ля, как звучит: фа-фа-фа- faximile… другой голос: 'fa- 'fa- 'fa-, а потом вступает труба, хрипло так, звук медный, осипший, уставший, чуть глухой от сурдины: х-х-х… потом тихо, протяжно, нежно – imile. И резкая кода. Теперь вступаешь ты…
Обалдев окончательно, я неожиданно нашла нужную кнопку. Текст, скрипя, пополз по бумажному полотну, раскручиваясь и падая на пол.
– Пошло? – спросил голос.
– Идёт!
– Ничего не трогай!
Я стояла босиком с телефонной трубкой, а под ноги стекала бумажная река. Через какое-то время пытка закончилась, я даже догадалась, куда нужно в очередной раз нажать.
– Все? – только и спросила я.
– Все! Как утром проснётся, сразу отдай. Можешь сама сейчас прочесть. По-моему, получилось. И скажи – Вася звонил и все прислал, как договаривались.
– Конечно, передам! А какой Вася?
– Аксёнов.
Проснувшись утром, я подумала, что это был сон. Но под столом, где стоял факс, причудливо извиваясь брошенным серпантином, лежал распущенный свиток-послание. С одной стороны он был покрыт убористым – с дивана видно, что талантливым – текстом. На оборотной стороне которого уже проступали сиськи и задницы из журнала «Андрей».